– In the car in the box, – что в дословном переводе означало «в машине, в ящике».
Первое слово обсуждению не подвергалось, машина она и в Африке – машина. Со вторым словом было сложнее: после недолгих дебатов пришли к единодушному мнению, что ящиком культурные англичане называют то, что русские водители именуют расхожим словом «бардачок». Да и, в самом деле, чего-нибудь похожего на ящик в кабине больше не было. Не мудрствуя лукаво, я положил ключи в этот, как обозвала его Беата, ящичный «боксик» и, нажав специальную кнопку на дверной панели, захлопнул все входы в салон автомобиля.
Однако и на этом эпопея с возвращением Крайслера в агентство не закончилась. Не успел я пройти и пяти метров от припаркованного автомобиля, как заметил, что к нему, размахивая руками, бежит какой-то смуглый широкоплечий мужчина. Приблизившись ко мне, он что-то громогласно прокричал на испанском. Осознав через мгновение, что «моя его не понимает», он вытянул из кармана ключи и, указывая на нашу машину, жестом вопросил слово «где?». Манипуляцией своих пальцев я дал понять ему, что ключи находятся внутри машины. В ответ служащий агентства покрутил пальцем у своего виска, давая понять, что либо у меня не все дома, либо мне срочно следует заняться своим психическим здоровьем. Поскольку все, кто должны были быть в моём доме, находились рядом со мной, оставался в силе второй вариант его, пока не подтверждённой, версии. Когда испанский подданный понял, что я не очень-то согласен с его трактовкой происшедшего, он взял меня за руку и подвёл меня к колонне, возле которой стоял уже не наш Крайслер. При этом он протянул свой указательный перст вверх. Проследив за его направлением, я отчётливо увидел на колонне маленький шкафчик, который испанская сеньора назвала «ящиком в машине». Получилось, что, предложенное мне, лечение в сумасшедшем доме не состоялось исключительно по причине неудовлетворительного владения менеджера агентства английским языком.
Финал этой, не очень увлекательной, автомобильной саги произошёл уже в Израиле, когда я получил из Мадрида по почте документ, повествующий, что с моего банковского счёта сняли пятьдесят долларов, которые агентство, по непонятной причине не имея запасных ключей, оплатила за изготовление нового комплекта.
Моя младшая дочка сегодня оказалась героем дня в полном смысле этого слова. Когда мы с чемоданами поднялись с подземной автостоянки наверх, и я хотел ловить такси, чтобы добраться на площадь, которую указал мне аргентинский израильтянин, Беата, которая до сих пор держала в руках карту Мадрида, скороговоркой произнесла:
– Папочка! Если нам нужно прибыть на площадь Майор, то мы уже на ней находимся.
Тут же невинно улыбаясь, она показала мне на табличку на здании, под которым находился паркинг. На ней было написано: Plaza Mayor. Будучи озабочен перипетиями со сдачей нашего Крайслера в прокатное агентство, я не обратил внимания, что оно находится на той самой площади, которую указал мой соотечественник на утренней пробежке. Когда я, как он и советовал, поднял голову вверх, то, действительно, увидел десятки гостиничных вывесок, красующихся по дугообразной кривой, окаймляющей центральную площадь города. Лучшего места нашего будущего жилья вряд ли можно было отыскать. Чтобы не волочиться с габаритными чемоданами по всей площади, мы зашли в самую близлежащую гостиницу. Она была больше похожа на хостел и отличалась от него только тем, что в двух отдельных комнатах, которые выделили нам и детям были по два постельных места, а не двадцать. Удобства (туалет и душ) были в конце коридора. Всё здесь разительно отличалось от шика и роскоши клаб-отелей, в которых мы были до этого. Однако уже был девятый час вечера, и искать что-то более подходящее, волоча за собой чемоданы, просто не было ни сил, ни желания. Да и компенсировались эти все неудобства низкой ценой за проживание. Итог подвела Инна, которая резюмировала:
