– Эдик, даже не думай, немедленно поворачивай в направлении указателя, на котором написано: «Stadtzentrum».
Говорят, что слово женщины – закон для мужчины. Поскольку Эдуард был послушным супругом и, откровенно говоря, совсем не горел желанием спорить с противоположным полом, он тут же повернул руль машины направо, по направлению к тирольскому городу. Уже через четверть часа он припарковал авто на, случайно подвернувшуюся, свободную стоянку в самом центре Инсбрука. Мы тут же окунулись в удивительную средневековую атмосферу старого города. Гуляя среди старинных домов, построенных несколько столетий назад, нас не покидало ощущение, что мы неожиданно переместились в средневековое прошлое. Растроганный Эдуард не преминул произнести:
– Несмотря на то, что я ощутимо проголодался, очень благодарен вам, девочки, что завели меня с Сеней в это городскую древность.
Удовлетворить потребность Эдуарда и устроить себе лёгкий перекус решили в первом же, попавшемся на глаза, баре, примостившегося у главного храма города, кафедрального собора Святого Иакова. Здесь же и отметили наш приезд в Европу свежепенным нефильтрованным пивом с австрийской закуской («вюрстстельстанд») – ассорти из сосисок, сарделек, колбасок и бекона с поджаренным хлебом и горчицей. Произнести, что было архивкусно означало бы ничего не сказать, было лакомно, деликатесно и непревзойдённо.
Когда мы вышли из этой пивной харчевни, я вдруг увидел, красного цвета, трамвай, который, как раз, подошёл к остановке. Он удивительно напомнил львовский трамвай, тем более я знал, что одним из первых в Австро-Венгрии, вскоре после Вены, конный трамвай был запущен именно во Львове, который тогда находился на её территории. Но нахлынувшее чувство ностальгии по родному городу вызвал даже не столько сам трамвай, сколько вывеска над его лобовым стеклом. Там крупными буквами было написано: №1 Bahnhof – Zentrum, что означало «Вокзал – Центр». Точно также во Львове первый номер трамвая прокладывал кольцевой маршрут от железнодорожного терминала к сердцу города, площади Рынок
Заметив, что я чем-то озадачен, Эдуард громогласно провозгласил:
– Сеня, хватит тосковать по неизвестно чему, смотри солнце уже клонится к западу, пора думать о ночлеге. Поехали!
Бывший одессит, как заправский местный таксист, быстро промчался по городу и вывернул на трассу, которая вела к итальянской границе. Не ожидавший такой прыти от новоявленного покорителя европейских дорог, я не преминул заметить:
– Эдик! Ты куда летишь, как необузданный мустанг на родео. Тебе не кажется, что, если мы уже попали в Инсбрук, то здесь и следует найти какой-нибудь дешёвый отель.
– Послушай, Семён! Не мне тебе объяснять, что на альпинистском восхождении всегда есть руководитель группы, которому все подчиняются.
– Но, Эдик, мы же не штурмуем Эверест, – рассердился я, – зачем нам руководитель. Мы всё решаем сообща, так сказать, коллегиально.
– Вот, вот, – криво улыбнулся бывший покоритель горных вершин, – поэтому женщины и решают за нас, куда нам ехать.
– Нам ещё не хватало женского бунта на корабле, – подумал я про себя, и чтобы предотвратить его, миролюбиво сказал:
– Девочки, спокойно! До итальянской границы около шестидесяти километров. Обещаю вам, что прямо в этих чудесных горах, которые сейчас проезжаем, мы ночевать точно не будем.
Умный Эдуард, уловив смысл и тональность моей риторики, тут же продолжил:
