Все они направлялись к главным воротам в окончании улицы, перед которыми собрались не менее важные персоны – их родители. Большинство из них было одето с иголочки в стильные богатые вещи или же строгие костюмы, дополненные туфлями. Они то и дело поглядывали на наручные часы, нервно выставляли вперед одну ногу или складывали руки на груди.
Единственным, что заставляло Сэма изредка сочувствовать своим одногруппникам, были их отношения с родителями. Ни один из них не желал проводить время с ребенком, да и в целом воспитывать своих детей. Они с радостью предпочли бы отдать чадо в пансион и избавиться от лишней мороки на целый год, однако есть одна проблема: каникулы. Вот и сейчас никто из столпившейся группы родителей не улыбался. Они скорее переживали за потраченное время и отвлечение от работы. Когда дети подходили ближе, они молча садились в машину и даже не здоровались после длительной разлуки.
– Напыщенные индюки, – фыркнул Сэм и отошел от окна.
Он был рад только за то, что к нему, должно быть единственному в этом месте, родители относятся нормально. Впрочем, постоянно выслушивать от одногруппников жалобы на эту тему он уже устал. Возможно, ему повезло с приемными родителями, но это не значит, что они заменили ему настоящих. Он по-прежнему скучает по ним, даже часто просыпается от ноющей пустоте в области грудной клетки.
Эта пустота всегда с ним с того рокового дня, шестилетней давности. Он помнил его весь до мелочей, вплоть до погоды. Она была солнечной, яркой – слишком теплой для середины апреля. Солнце, будто полоска света в кромешной темноте, ворвалось в холодную морось дождей своими теплыми лучами и сделало этот день потрясающим.
Он отчетливо запомнил, что ждал возвращения родителей с нетерпением. Столько вопросов было на уме и столько всего хотелось им рассказать! Ведь он выполнил всю домашнюю работу, весь день получал хорошие отметки в школе и даже умудрился найти нового друга. Невероятно яркий день и множество эмоций заставили его светиться от счастья! Но позже все это сошло на нет, окрасилось в черно-белые тона и на несколько лет вперед перестало иметь для него вес.
Случилось это не сразу: сначала тетя Роза задержалась у них дома на несколько часов. Сэм часто спрашивал, почему мама и папа до сих пор не вернулись и когда же это случится. Тетя говорила, что они сегодня задержатся и даже не подавала виду, что волнуется. Тогда она не знала о том, что должно было случиться.
Потом приехал дядя Майк. Он выглядел так, словно на его глазах закончилась чья-то жизнь. Весь понурый, ссутулившийся и опустошенный, он постоял минуту перед порогом, затем вошел и опустился на кресло в гостиной так, будто боялся, что в эту самую секунду потеряет сознание. Его глаза ничего не выражали, черты лица пролегли, делая его старше своих лет. Сложенные на коленях руки тряслись, также как тряслась его нижняя губа.
Прежде чем объяснить, что произошло, он попросил тетю увести Сэма в другую комнату. Стоило ему увидеть обессиленного дядю, услышать его разбитый, измученный голос, как он начал волноваться. Потом, и только потом, когда они решились заговорить с ним о случившемся, все события этого дня померкли прямо на его глазах…
– Согласен, – бодрый голос, раздавшийся за спиной, вывел его из раздумий, – Они еще большие придурки, чем мы с тобой.
– И тебе с добрым утром, Ричи, – с сарказмом ответил Сэм.
