В бутылке оставалось еще на пару тостов. За мир во всем мире, за дальнейшее понимание и сближение братских народов. В головах загудело, мозги раскисли – водка была того качества, что снимает тормоза и развязывает языки.
– Слушай, а что ты там бухтел про концлагерь под Беленском? – вдруг поинтересовался Николай. – Сочинял или на самом деле есть такая штука?
Илья рассказал, мрачнея с каждой минутой, во всех подробностях, не приукрашивая. Никакой военной тайны он не раскрывал – наоборот, об этой штуке должно знать как можно больше людей. Пусть знают все, подхватывают, разносят информацию по миру. Даже в Украине найдется немало людей, для которых это неприемлемо. Он прошел через ужас, не сломился, выжил, бежал. Никто другой похвастаться этим не мог. Две недели в лагере отняли десять лет жизни. Организм постепенно восстановился, но только не душа. От воспоминаний сразу начинало трясти. Он старался бежать от этих воспоминаний, но они подстерегали каждый день, в самых неожиданных местах. Теперь вот этот парень – вроде нормальный, хотя и себе на уме. А ведь повстречай он его где-нибудь в окрестностях Беленска или Кашлан – «замочил» бы, не задумываясь…
– Ну, не знаю… – растерянно протянул Николай. – Мне точно с фашистами не по пути. У меня прадед всю войну прошел – под Берлином ранение получил, калекой остался. Деда – тогда еще мальчонку – в Германию угнали, на заводе «Даймлер-Бенц» разнорабочим трудился… Не знаю, старлей, все равно не верю, хотя понимаю, что нет тебе резона сочинительством заниматься… Возможно. Отморозков везде хватает. Можно подумать, у вас их нет.
– Таких – нет, – резонно возразил Илья. – Для самого это стало шоком, приятель. Теперь понимаю, о каких европейских ценностях трындят ваши власти…
Пойло заканчивалось, разлили по последней.
– Шабаш, Николай, – нетвердым голосом проговорил Илья, заглядывая в пустую консервную банку. – О работе поговорили, о политике, осталось о бабах. Девушка есть?
– Где? – так же нетвердо спросил Николай.
– Да хоть где, мне без разницы.
– В Киеве была, – пожал плечами Николай. – Красивая, статная, железная такая бизнес-леди. Целой фирмой командовала. Любила меня без памяти… Ну, как девушка – на четыре года старше. Муж, ребенок, все дела. Приезжала каждый день, запрещала деньги тратить, подарки покупала, следила, чтобы с другими не путался. Не по мне это как-то – неудобняк был страшный. Я вроде не альфонс за бабий счет жить. Да и не любил я ее по-настоящему, просто нравилась, в постели с ней было, как на американских горках. Потом у нее муж заболел чем-то неизлечимым, фирма затрещала… Ладно, не хочу об этом. А у тебя есть девушка?
– Есть, – кивнул Илья, – только далеко – в Беленске.
– Где-где? – удивленно переспросил Николай.
Язык у Ильи развязался, как помело. Хотелось выговориться, облегчить душу. Одна-единственная девушка – просто девушка, ни больше ни меньше, а весь свет на ней клином сошелся, и никакие другие в голову не лезут! Он рассказывал про свой сон, в котором видел эти глаза, про госпиталь, где девушка с этими глазами выхаживала его, практически мертвого, от побоев и истощения. Как Олеся Моравская ответила взаимностью на его чувства, но, когда он сбежал из плена и прибыл в Беленск, чтобы забрать ее с собой, очень некстати всплыла больная мама и маленькая дочка. А у него на «хвосте» висели силовики, и тащить весь этот табор не было возможности… Да, имелась связь с Олесей, он несколько раз звонил ей по мобильнику, с девушкой все было в порядке. Но с некоторых пор он перестал выходить на связь – стало опасно, СБУ может подслушивать (с девушкой неоднократно беседовали сотрудники этой организации). Пока проносило, но рисковать он не мог. И ситуация просто доканывает, мотает нервы, мешает спокойно жить…
