Неизбежное зло - страница 20

Пара белья, рубаха, немножко бетеля, маленький шарик чего-то похожего на сырой опиум и тоненький буклет, напечатанный на каком-то восточном языке. Парень явно предпочитал путешествовать налегке. Я бегло пролистал брошюру, прежде чем передать ее Несокрушиму.

– Что думаешь об этом?

Несокрушим очень внимательно изучал текст, а я воспользовался моментом и незаметно прикарманил опиум.

– Я, если честно, не специалист, – сказал он наконец, – но смахивает на санскрит. Может, это какой-то религиозный трактат.

– Неужели? – фыркнул я. – Ты же брамин. И не можешь прочесть?

– Я не очень хороший индуист, – парировал он. – Потому и пошел служить в полицию.

Я поднял обгоревшее ведро, водрузил его на стол. Одним пальцем пошевелил то, что прежде, вероятно, было стопкой бумажных листов. Сейчас осталась лишь кучка пепла.

– Что бы он ни жег, он сделал это тщательно, – размышлял я вслух. – И уничтожил практически все.

– Может, и не все… – возразил Несокрушим.

Встав на четвереньки, он забрался под стол. Вытащил что-то и положил передо мной. Обрывок бумаги, похоже на оторванный край газеты. Он мог валяться там давным-давно, а мог, что более вероятно, упасть на пол, когда убийца швырял улики в ведро. Я внимательно осмотрел находку. Сторона с напечатанным на ней восточным текстом измазана чем-то жирным. Шрифт не такой, как в брошюре, и хотя я не слишком силен в индийских языках, это был точно не бенгали – нет характерных острых углов и прямых линий. И не хинди. Знаки более округлые, с завитушками и загогулинами. Я перевернул листок: такие же странные символы, как будто надпись над картинкой. Трудно сказать определенно, это ведь только обрывок, оторванный уголок целого газетного листа. Однако среди непонятных значков чужого языка я нашел то, что сумел разобрать, – английские буквы «НГЕР 99К». Никакого смысла. Остальное было оборвано и, вероятно, поглощено пламенем.

– Может, с этим сумеете разобраться, достопочтенный? – передал я обрывок Несокрушиму.

Он покачал головой:

– Похоже на какой-то южноиндийский язык, сэр.

– А на обороте?

– Что-то напоминает. Но не могу вспомнить, что именно.

– Очень полезные сведения, сержант, – вздохнул я. – А что насчет жирного пятна?

Брови сосредоточенно нахмурились.

– Мазут?

– Понюхай.

Он поднес бумажку к носу.

– Какая-то смазка. Пахнет как та, которой мы смазываем револьверы. Оружие у вас, сэр?

Я протянул ему револьвер. Он открыл патронник, потянул носом, кивнул.

– Возможно, револьвер протирали этой бумагой.

– Не протирали, – возразил я. – Заворачивали.

– Что?

– Думаю, оружие было завернуто в газету, от которой оторван этот клочок.

– Зачем монаху заворачивать оружие в газету? – удивился Несокрушим. – Чтобы не запачкать одежду?

– Голова и тело этого парня были измазаны пеплом. Он не производил впечатление человека, помешанного на чистоте подштанников.

Но возражение Несокрушима было справедливо. Зачем заворачивать револьвер в газету? И почему убийца задержался в городе после выполнения своей миссии? Хорошие вопросы. И у меня нет на них ответа.

Из коридора донеслись стоны и завывания, а мгновением позже в дверях возникла облаченная в сари фигура миссис Миттер.

– Великий Рама! – возопила она. – Вы только посмотрите на этот ужас! Кто заплатит мне за ремонт?

– Вы же получили вознаграждение, – дерзнул намекнуть Несокрушим.

– Вы с ума сошли? Да тут ущерба больше чем на двести рупий. Гляньте на дверь… А мебель! И с чего это вы жгли костер в моем ведре?