Когда барка достигла леса и оказалась возле того места, откуда помощнику Кристининого отца было рукой подать до дому, взрослые сошли на берег, наказав детям не баловать и сидеть смирно, только долго те усидеть не могли, им непременно нужно было заглянуть в корзину, куда были упрятаны угри и поросенок, а поросенка они должны были непременно вытащить и подержать, а так как подержать хотелось обоим, то они уронили его прямо в воду; его подхватило течение, это было ужасное происшествие!
Иб спрыгнул на берег и отбежал в сторону, вслед за ним спрыгнула и Кристина.
– Возьми меня с собой! – закричала она, и вот они уже скрылись в кустах, откуда было не видно ни барки и ни реки; они пробежали еще немножко, тут Кристина упала и заплакала; Иб ее поднял.
– Идем со мной! – сказал он. – Дом стоит вон там!
Но дом стоял не там. Они шли и шли, по жухлым листьям и сухому хворосту, что трещал под их маленькими ножонками; вдруг до них донесся громкий крик – они остановились, прислушались; тут заклектал орел, до того зловеще, они насмерть перепугались, но прямо перед ними, в глубине леса, росла чудеснейшая черника, в невероятном количестве, ну как тут было не остаться и не полакомиться, они и остались, и лакомились, и рот и щеки у них сделались синими-синими. Вдруг снова послышался крик.
– И всыпят же нам за поросенка! – сказала Кристина.
– Давай пойдем к нам! – сказал Иб. – Это здесь, в лесу!
И они пошли; они выбрались на проезжую дорогу; только домой она не вела; стемнело, им стало боязно. Вокруг стояла странная тишина, которую нарушало лишь противное уханье филина и голоса неведомых птиц; под конец они застряли в кустарнике, Кристина заплакала, Иб тоже; поплакав, они улеглись на листьях и заснули.
Солнце стояло высоко, когда они пробудились; они озябли, но рядом, на холме, солнце просвечивало между деревьями, там они могли обогреться и оттуда, подумал Иб, они наверняка увидят его родительский дом; но они были далеко от дома, совсем на другом краю леса. Взобравшись на вершину холма, они очутились на обрыве, над чистым, прозрачным озером; там, под лучами солнца, стаей ходила рыба. Они и не ожидали такое увидеть, а совсем рядом рос большой куст, весь в орехах, на нем было целых семь гранок; они принялись рвать орехи, и щелкать их, и выбирать молочные ядрышки, которые начали созревать, – тут их поджидала еще одна неожиданность, их даже страх взял. Из-за куста появилась высокая старуха, со смуглым-пресмуглым лицом и черными-пречерными лоснистыми волосами; белки ее глаз сверкали, как у негра; за плечами у нее была котомка, в руке – суковатая палка; это была цыганка. Дети не сразу поняли, что она говорит; а она вынула из кармана три крупных ореха, в каждом, сказала она, хранятся чудесные вещи, это орехи волшебные.
Иб посмотрел на нее, вид у нее был предобрый, тогда он собрался с духом и спросил, не даст ли она ему эти орехи, и старуха отдала, и нарвала с куста еще и набила ими полный карман.
Иб с Кристиною глядели во все глаза на три волшебных ореха.
– А вот в этом есть повозка, запряженная лошадьми? – спросил Иб.
– Там есть золотая карета, запряженная золотыми конями! – отвечала старуха.
– Давай его мне! – сказала Кристиночка, и Иб отдал, и старуха увязала его в Кристинин шейный платок.
– А в этом, там есть такая же хорошенькая косыночка, как у Кристины? – спросил Иб.
– Десять таких косынок, – отвечала старуха, – а еще красивые платья, чулки и шляпа!
