Ками, внимательно слушая, нервно облизнула губы и сжала теперь уже снова свой единственный хвостик в руке, после чего осторожно сказала:
– Если всё так, как сказала умница, то нам стоит надеяться на то, что владелец давно забыл о своей деревяшке-переростке. Хочу ошибаться, но такое ведь мог и Лич сделать…
***
Хмурые выражения лиц приближающихся людей настолько подходили к начавшему постепенно слабеть ливню, что Иветт даже тихонько усмехнулась, поправляя шляпу так, чтобы её лицо всё ещё не было видно. Во главе процессии шёл мужчина лет сорока, чей измождённый вид навевал мысли об излишней тяжести возложенной на него ответственности, а парочка крепких молодцов, вооружённых пиками и раздутым эго, пыталась не отставать от своего лидера. С учётом того, что в защите городка эти вояки участия не принимали, это было призвано произвести нужный эффект на незнакомцев, говорящий о статусе приближающейся особы. Однако кошечка в чёрном плаще лишь молчаливо дожидалась, пока люди подойдут ближе, не испытывая к ним ничего, кроме презрения.
Командир оборонительного отряда понял, что дела принимают скверный оборот, поэтому поспешил было на выручку к спасительницам, но так и не решился подойти ближе.
– Ещё одного дня вам, уважаемая, – хрипящим голосом произнёс мужчина, остановившись на расстоянии пары метров от Иветт, тогда как парни с пиками ощутимо напряглись, крепко сжимая в руках оружие. Остальные служащие, которых скорее всего выгнали просто для массовки, терпеливо выстроились позади, стараясь не обращать внимания на барабанящие сверху капли. – Наш скромный город бесконечно благодарен вам за оказанную помощь в борьбе с нелюдями, однако… Боюсь, у нас есть подозрения определённого рода: вопрос касается личности вашей и, с позволения сказать, вашей спутницы, – слова звучали холодно, а мужчина бесцеремонно пытался заглянуть под шляпу, чтобы оценить реакцию «собеседницы», только вот девушка была очень уж невысокой по сравнению с ним.
– Прошу простить, моя спутница соблюдает обед молчания, – поспешно произнесла Оудетт, подавив желание някнуть. По задним рядам пронёсся уважительный шёпот, повторяющий слова «обет, надо же…», но мужчина со скептическим выражением лица перевёл свой взгляд на полностью закрытый шлем второй неки. – И насколько же рьяно в этих землях соблюдают Эдикт Богини? – со вздохом произнесла кошечка, поняв, что новых вопросов ей задавать не планируют.
– Мы уже отправили гонца, – беззаботно произнёс мужчина, облизнув влажные губы. – Однако, думаю, если странствующий рыцарь поделится с нами, с позволения сказать, благотворительным пожертвованием, приметы потенциальных нелюдей, маскирующихся под достопочтенных граждан, могут затеряться и забыться.., – последняя фраза была произнесена тихо, но после неё на лице служащего мэрии замерла довольная ухмылка.
– Три, ня, – коротко произнесла Иветт.
– О, время обеда кончилось уже, нян? – тихо спросила Оудетт у своей спутницы, и та, дожёвывая крошечный кусочек вяленого мяса, легонько кивнула.
Кашлянув, мужчина попытался перенести внимание на свою персону и вопросительно глянул на обеих девиц, но Иветт лишь медленно сняла с плеча кожаную сумку, чем вызвала резкое движение пик у нервных охранников. Девушка, хмыкнув, вытащила музыкальный инструмент, подозрительно напоминающий балалайку со слишком большим числом струн: несколько десятков, закрепленных в несколько ярусов, отчего казалось чудом, что они не касались друг друга при игре. Пройдясь хрупкой изящной рукой в белоснежной перчатке по струнам, девушка вызвала громкую душевную мелодию и, спустя пару мгновений, с чувством мелодично запела:
