– А! – мужик, не попытавшись даже включить «бычку», развернулся и принялся обшаривать взглядом окрестности в поисках более перспективного «клиента». Киреев пошел своей дорогой.
«Вот, и это называется – великий русский народ, – раздраженно думал Егор, приближаясь к дому. – Был бы он хотя б один такой на весь район! Блин, даже стыдно, что я живу в одном городе, в одной стране, на одной планете с этими животными!».
Ну, в самом деле, где такое еще увидишь? Нет, пить-то везде пьют, и кое-где – еще похлеще, чем в России. Но дело ведь не в количестве выпитого – прими ты хоть бочку на грудь, да и спи себе на лавочке спокойно – здоровье твое. Дело все в поведении. Ближе всего по менталитету к русским в Европе стоят ирландцы и немцы. Но разве они, перебрав виски или шнапса, ведут себя так, как наши гаврики? Нет. Не ведут. Киреев, хоть его знакомство с другими странами ограничивалось Молдавией и Украиной, это знал. Не раз доводилось общаться в ростовских барах с немцами, что приехали в столицу Дона возводить пивные заводы. Да и земляков Пола Хьюсона, более известного жителям планеты Земля под именем Боно, Егору тоже довелось повидать – в ирландском баре «Корк», во время международного рок-фестиваля. Ничего похожего на свиные рожи сограждан ни в том ни в другом случае он не наблюдал.
Самым удручающим фактом этой ситуации некромант считал равнодушие государства к позорной язве на теле общества. Впрочем, в последние годы власти предержащие, вроде бы, начали лениво почесываться. Появилась антиалкогольная социальная реклама, выходят ток-шоу и документальные фильмы, обещавшие пьющим и даже просто выпивающим россиянам скорую, неминуемую и мучительную смерть… Но как-то неумело все выходит и неестественно. Главный лозунг нынешней кампании едва ли не к тому сводился, чтоб вовсе крепкие напитки запретить. Плюс к этому, граждан, как обычно держали за дураков – в каждой из подобных программ почетное место было отведено какому-нибудь представителю духовенства. А Русская Православная Церковь ведь и не думала отказываться от полученных в девяностые годы льгот на ввоз из-за границы спиртного и сигарет – в этом бизнесе она по сей день оставалась одним из самых крупных игроков.
«Не одна крайность, так другая, – размышлял Егор, приближаясь к дому. – Зачем запрещать? Зачем пугать? Вы просто привейте народу культуру пития. Ну и зарплаты нормальные, конечно, дайте – это во-первых».
Вот с такими, не слишком уже веселыми мыслями, он подошел к двухэтажному кирпичному зданию, которое служило ему и домом и местом работы.
– Сука! – отпирая дверь, некромант ругнулся в адрес давешнего забулдыги. – Все настроение испохабил!
Поднять настроение были призваны четыре свиных отбивных котлеты с вареным рисом и свежей зеленью. Последствия вчерашних возлияний в суши-баре еще скреблись в затылке – к сожалению, даже самая мощная магия способна избавить человека лишь от опьянения, но не от похмелья. Так что Егор присовокупил к своей трапезе чекушку водки «Русский изумруд». А раз уж в дело пошла такая штука – как обойтись без селедочки пряного посола, половины банки миниатюрных корнишонов и такого же количества маринованных молодых кукурузных початков? Никак, разумеется, нельзя без этого всего обойтись.
«Вот если бы все в России выпивали именно так, – думал Киреев, ловко сервируя обеденный стол, – разве возникла необходимость во всех этих дурацких шоу с клоунами в рясах? Тому придурку с улицы, поди, такое и не снилось. Лучшее, что он в жизни видел – это пол-литра «Золотой осени» и плавленый сырок на шестерых!», – от злобы на тунеядца-попрошайку и всю житейскую грязь, которую тот олицетворял, Егор готов был с размаху вонзить в столешницу вилку, которую сжимал в руке.
