Ярослав представлялся Але сильным, волевым мужчиной, таким, каким и должен был быть отец в ее понимании.
В этот же вечер к Але в комнату подселили Оксану, а Оля, Наташа и Галя разместились в другой спальне, их пока положили на пол на матрасы, обещали купить кровати на неделе.
Все четверо прибывших были из одного приюта и хорошо знали друг друга.
Когда-то давно, лет пять назад, Аля получила очередной пинок в спину от мальчика, который был намного старше ее. И соседка по комнате тогда посоветовала Але:
— Что ты такая размазня? Ты не должна позволять другим себя обижать. Если ты себя не поставишь, то поставят тебя! Давай сдачу! Бей сразу в глаз!
Но Алевтина не умела и не хотела этого делать. Общение у девочек в детском доме специфическое. Обычно они дружат не с кем-то, а против кого-то.
Так вышло и сейчас. Оксана присела на кровать к Алевтине и сказала:
— Эта Галя — редкостная дрянь! Если будет заставлять тебя стирать ей вещи — сразу давай отпор. Она у нас многих эксплуатировала, дубасила, чем попадалось под руку, если они не соглашались. Она договаривалась убирать снег в соседних домах, а сама заставляла других и за это деньги получала. С мусором та же история. К воспитателям тоже имела подход, хитрая сучка. Бедные Оля с Наташей, я им не завидую, она их там эксплуатировала, а сейчас так вообще рабынями сделает.
Алевтина только испуганно смотрела на новую «сестру» и кивала.
— Как тебе новые мамашка с папашкой? Ты давно тут? — спросила Оксана.
— Почти месяц.
— Что мы хоть шить будем, знаешь?
— Нет. Но там в подвале машинки есть, я видела…
Следующим утром мама предложила девочкам пропустить школу:
— Я взяла выходной и вам дам, нам надо побыть вместе, получше узнать друг друга, — сказала она за завтраком, положив на стол пачку печенья и сахар, — чай в том шкафчике, делайте себе чай, завтракайте и спускайтесь в подвал, я буду учить вас шить.
Когда она вышла из кухни, девочки накинулись на печенье и разобрали его за несколько секунд. Але ничего не досталось, потому что она не участвовала в дележке и только испуганно смотрела, как девочки стали ссориться:
— Не жирно тебе будет? Три печенья? — грозно спросила Галя и отобрала у Ольги одно.
Потом все встали готовить себе чай, и каждая с полной чашкой вернулась за стол. Аля боялась пошевелиться, поэтому только исподлобья наблюдала.
— И откуда ты такая переляканная, как говорила наша воспиталка? — спросила Галя у Али, но та не ответила и только опустила голову.
— Значит так, слушаться все будете меня, я тут старшая.
— Не буду я тебя слушать! — сразу возразила Оксана.
— Куда ты денешься! — засмеялась Галя. — В детдоме не смогла, но тут ты не отвертишься и воспитателю не пожалуешься!
— Тамаре пожалуюсь! — возразила Оксана.
— Ха-ха! Тамаре надо, чтобы мы батрачили на нее, неужели не понятно? Она за нас у государства получает огромные деньжища, да еще и рабочую силу иметь будет. Уверена, что мы поможем ее бизнесу.
Она окунула печенье в чай, сразу отправила его в рот и продолжила:
— Нам реально повезло, девочки! Вы даже не представляете как! — Галя кинула взгляд на Алю. — Я не о тебе говорю. Тут у вас в Москве совсем другие детдома, видимо, рядом с президентом боятся беспредельничать. А у нас в Челябинске такой ад, что даже не верится, что мы вырвались оттуда.
Чуть позже Оксана расскажет Алевтине про их детский дом, и по ее рассказам девочка сделает вывод, что это был действительно ад и что его совсем не сравнить с приютом, где она прожила девять лет.
