— Чего ты?
Аля разрыдалась. Хотела открыться, что влюбилась, что первый раз в жизни влюбилась в человека, которого и не знает даже, и не понимает, как это произошло и почему, но не могла вымолвить ни слова. Как ей это объяснить? Она и сама не понимала, как это произошло. Разве бывает так? Чтобы за секунду и до сумасшествия, до потери головы, до дрожи…
И что ей делать сейчас? Искать его? А может, устроиться к Оксане и Гале в этот салон? Так она его хоть видеть будет иногда!
Алевтина решила подумать об этом позже. Сейчас главное — переночевать где-то, утром поехать в Поваровку и забрать паспорт. Что делать со школой, которую она не окончит, и с аттестатом, который она не получит, она решит позже.
— Пойдем погуляем по городу. Можем в кино сходить. У меня смена только в восемь вечера начинается.
— Да. Надо купить мне мобильный телефон, чтобы быть с тобой на связи… Может, я к вам приду работать…
— Как быстро ты меняешь свои решения! — засмеялась Оксана. — Ладно, идем!
Этот вечер девушки провели весело, Алевтине даже удалось не думать о Давиде, не вспоминать и не прокручивать в памяти его жадные поцелуи и ласки.
Ради этих мгновений она готова была на все. Только бы еще раз повторить его прикосновения…
Оксана ушла на работу к восьми, а Алевтина побрела на Ленинградский вокзал. Она боялась возвращаться домой, знала, что Тамара уйдет на ночное дежурство, и планировала прийти, когда приемная мама уже вернется с работы. Все домогательства Ярослав позволял себе, только когда Тамары не было дома. И Алевтина была уверена, что приемная мама ее защитит, если вдруг он начнет изливать на Алю свой гнев.
Но Алевтина ошиблась.
Тамара, видимо, в тот вечер не ходила на дежурство или пришла раньше и уже успела вместе с Ярославом осушить несколько упаковок дешевого вина.
В поселке, где они жили, было заброшенное помещение, совсем неподалеку от дома, где жила чета Зубаревых. Аля скрутила деньги и соорудила небольшой сверток, куда также положила новенький кнопочный мобильный телефон и, закопав под ближайшим деревом, поплелась домой. Все, чего она хотела, — собрать рюкзак и якобы пойти в школу, сама же планировала захватить документы и больше никогда не появляться в этом доме.
Когда Алевтина зашла, приемные родители начали обзывать ее, оскорблять и допытываться, где она была всю ночь.
— Ты что, сучка малолетняя, не понимаешь, что мы в ответе за тебя? — кричала Тамара.
— Уже нет. Мне уже восемнадцать. Так что я сама за себя в ответе со вчерашнего дня.
Алевтина не хотела ругаться, она вообще не любила выяснять отношения и сразу, при малейшей опасности или крике в ее сторону, как черепаха, пряталась в свой панцирь.
— Ах ты дрянь! Ярослав, ты слышишь? Мы ее столько лет содержали, поднимали, а она… неблагодарная тварь!
Ярослав подскочил, схватил Алевтину и завел ее руку за спину.
— Сейчас я тебе покажу, уродина. Сейчас ты ответишь за все мои мучения!
И он поволок ее в подвал. Алевтина пыталась вырваться, она кричала и просила помощи у Тамары, умоляла ее, но Ярославу надело слушать ее мольбы, и он со всей силы влепил ей несколько пощечин. С губы потекла кровь, и Алевтина поняла, что ей уже никто не поможет. Еще по инерции она извивалась и пыталась вырваться, но Ярослав опустил ее на колени и затащил в комнату.
Через мгновение он развернул девушку, прижал к столу лицом вниз, задрал юбку, снял штаны и вошел в нее.
