— Папа, я еще раз повторяю, я не знаю, кто муж Нади. Я узнала только вчера, практически вместе с вами.
— И об этом тоже не знала? — наконец-то, подает голос мама и машет передо мной распечаткой.
Кто-то хорошо постарался, не поленился отпечатать скрины из социальных сетей на цветном принтере. Интересно, кому понадобилось так насолить Стасу? И, правда, ли это сделал кто-то, а не он сам?
Почему я думаю, что Стас мог пойти на такое? Ну, может быть, из чувства ревности? Я сама недавно узнала, что это за мерзкое чувство — когда мозги напрочь отключаются, и ты действуешь исключительно из своих самых темных побуждений, желая задеть и того, кого ревнуешь, и того, к кому ревнуешь. Атас, короче, а не чувство.
— Нет, не знала, впервые вижу.
— Мне кажется, это не так.
Что? О чем говорит мама? На что намекает?
— Я, правда...
— Зоя, что с вами происходит?
— А что происходит?
— Вы с Надей... Да вас как будто подменили! — не выдерживает мама. — Я не узнаю своих дочерей. Одна тайно выходит замуж, а вторая... совсем скатилась по учебе и начала общаться с кем попало.
Вот как? С кем попало? Теперь Ярцева перевели в эту категорию? Не то, чтобы я прямо расстроена этим, но все равно немного обидно, что мама так низко оценивает мой вкус, мой выбор.
— Может быть, мы... повзрослели, мам? — говорю это на удивление спокойным тоном, не отводя взгляда в сторону.
Хватит. Хватит бояться неизбежного — гнева родителей. Он уже на нас обрушился, что теперь, не жить? К тому же, они не сказали мне ничего нового, все тоже самое, только другими словами. От перестановки мест слагаемыми, сумма не изменяется.
— Для нас вы всегда дети, Зоя, — вклинивается папа.
На удивление, его голос звучит мягче, даже морщинки на лбу разгладились. Больше не сердится?
— Мы очень переживаем за вас с сестрой, — продолжает он, очевидно, выступая в роли миротворца. — Если у вас какие-то проблемы, то вы всегда можете нам рассказать, так, Люда?
— Да, — кивает мама, не сводя с меня взгляда.
И я не могу его расшифровать. Она вроде бы злится, но в то же время в ее глазах столько тоски и печали. Ах, мамочка, если бы между нами не было столько сложностей, все бы сложилось по-другому.
Воистину, родителей не выбирают, невозможно выкинуть из сердца любовь к ним, даже если они совершают ошибки.
— Так, с этим, кажется, почти разобрались, — папа бодро хлопает в ладоши, явно стараясь разрядить обстановку. — Может выпьем чаю?
— Я… уже убегаю.
— Как это убегаешь? Ты же только пришла, дочь!
Ох, ну не говорить же, что я стояла и подслушивала в дверях. Просто киваю, а потом все равно добавляю:
— Я обещала Вике…
— Ничего, мы не будем затягивать чайную церемонию. Тем более, мама испекла свой фирменный грушевый пирог!
Вздыхаю, понимая, что не в силах отказаться. И дело тут не в пироге вовсе, а в том, что папа очень сильно настаивает. Обижать его мне совершенно не хочется.
Мама молча уходит накрывать на стол. Отлично, теперь у нас другой уровень общения — игнор. Делаем вид, будто никаких проблем нет, мы просто молчим?
И долго это будет продолжаться?
Ох, надо было сразу уходить, как только поняла, что родители ругаются. А теперь я в эпицентре этого урагана под названием «Отцы и Дети».
Надя, Надя, надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, надеюсь, ты делаешь это ради того, чтобы быть счастливой, а не наоборот. Ведь цена на этот раз очень высока — родители не простят третьей ошибки.
