– Потеть будешь, как мышь под метлой! С по́том болезнь выходить станет. Нельзя в мокром белье ни лежать, ни ходить. Ещё хуже заболеешь, – объяснила вытаращившему на меня глаза деду. Не умеет старик болеть.
Вдобавок шутливо пригрозила, что, если будет сопротивляться, то я лично займусь целительством. И тогда ему точно не поздоровится.
«Вонючую мазь» – от запаха её морщились все – я изобрела случайно, уронив как-то коробку с горшочками, в которых хранила разнообразные масла. Никак не могу смириться с мыслью, что парфюмерия – это не моё. Бывая на базаре и в лавках с редкостями, продолжаю скупать ароматные масла и настойки в надежде «а вдруг получится!»
Большинство сосудов или разбились, или треснули. Содержимое растеклось и смешалось. Ругая себя за криворукость, бросилась на ликвидацию последствий катастрофы. Вдохнула аромат нечаянно полученной смеси, и вспомнились ощущения жгучей прохлады на висках и между бровей, пощипывание крыльев носа и слезящиеся от резкого запаха глаза. А ещё неудобная миниатюрная коробочка, открывая которую умаешься.
Вдруг озарило, что смесь этих масел может стать основой замечательной мази, помогающей при простуде. Собрала всё до капельки, тщательно процедила от осколков и мусора, смешала с воском. Полученное разлила по малюсеньким горшочкам, заказанных для косметических притираний.
Дед, учуяв необычный аромат, обозвал бальзам «вонючей мазью», но пользу признал и при нужде пользовался, растирая на ночь грудь или натирая на теле точки, которые я ему показала.
Идя по улице, по сторонам головой не крутила – невместно это благовоспитанной барышне, да и задумалась о том, что надо мальчишку с запиской от деда в Академию отправить. Поэтому не заметила, как выбежала из приоткрытых ворот подворья Богдана Силыча Дуняша.
– Даша, постой же! – схватила меня за руку запыхавшаяся девочка. – О Ерофее замечталась? Не слышишь ничего.
Я отмахнулась от шутницы. Что мечтать, если время не пришло вместе нам быть. Год ещё учиться жениху моему. Да и нет пока никаких подвижек в снятии проклятия.
– Все книги и свитки по наложению и снятию заклятий, что есть в Академии в свободном доступе, прочитал. В отдел тайных знаний пока не пускают, но я обязательно туда прорвусь. Не может быть, чтобы никто ничего о таком не знал, – рассказывал парень во время нашей последней встречи, когда он вырвался навестить меня. – И вот в чём беспроторица*. Везде, понимаешь, Даша, везде указ есть – не навреди! То есть, если точно не знаешь условий, не видишь плетений, не уверен в силах своих – лучше не лезть. А у тебя такое… – Ерофей горестно вздохнул. – Всё разом: условий не знаем, плетений не вижу, поэтому и не уверен.
Помню, погладила я тогда жениха по руке, переплела мои тонкие пальцы с его сильными, а он ещё и своей большой тёплой ладонью этот узел накрыл. Прижались плечами, словно воробьи на ветке. Так и просидели молча, пока время не прошло отпущенное. Приникла на минутку к груди широкой, послушала, как сердце гулко бьётся, и убежал мой милый в Академию – дальше учиться и искать возможность снять с меня злосчастное проклятие.
*Беспроторица – безысходность (древнеславянский).
– А ты чего из дома убежала? Боянка отпустила? – вынырнув из воспоминаний, мысленно спросила подружку.
– А! – теперь уже отмахивается она. Но, помолчав немного, ответила. – Сватать меня сегодня придут. Вот я и сбежала.
