– Да, мэм, – ответил я, открывая дверь в наш кабинет.
Она приблизилась к нему, повторяя свой вопрос.
– Я профессор Кеннеди. Прошу вас, садитесь, – сказал он.
Присутствие дамы в нашей квартире было такой новинкой, что я действительно забыл исчезнуть, но занялся тем, что поправил мебель и открыл окно, чтобы выветрить запах несвежего табака.
– Меня зовут Эвелин Бисби, – начала она. – Я слышала, профессор Кеннеди, что вы искусны в разгадывании сложных тайн.
– Вы мне льстите, – сказал он в знак признательности. – Кто был настолько глуп, чтобы сказать вам это?
– Друг, который слышал о деле Керра Паркера, – ответила она.
– Прошу прощения, – перебил я, – я не хотел вторгаться. Я, пожалуй, выйду. Я вернусь через час или два.
– Пожалуйста, мистер Джеймсон – это мистер Джеймсон, не так ли?
Я удивленно поклонился.
– Если это возможно, я бы хотела, чтобы вы остались и выслушали мою историю. Мне сказали, что вы и профессор Кеннеди всегда работаете вместе.
Настала моя очередь смутиться от комплимента.
– Миссис Флетчер из Грейт-Нек, – объяснила она, – рассказал мне. Я считаю, что профессор Кеннеди оказал большую услугу Флетчерам, хотя и не знаю, в чем она заключалась. Во всяком случае, я пришла к вам со своим делом, в котором у меня мало надежды получить помощь, если вы не сможете мне помочь. Если профессор Кеннеди не сможет решить эту проблему, что ж, боюсь, никто не сможет. – Она сделала паузу на мгновение, затем добавила, – без сомнения, вы читали о смерти моего опекуна на днях.
Конечно, мы читали. Кто не знал, что Джим Бисби, нефтяной магнат южной Калифорнии, внезапно умер от брюшного тифа в частной больнице доктора Белла, куда его доставили из его великолепной квартиры на Риверсайд-драйв? Кеннеди и я обсуждали это в то время. Мы говорили об искусственности двадцатого века. У людей больше не было домов; у них были квартиры, как я сказал. Они больше не болели старым добрым способом, более того, они даже нанимали специальные комнаты, чтобы умереть в них. Они арендовали залы для проведения ритуальных услуг. Удивительно, что они не наняли Грейвса. Все это было частью нашего разрыва с традициями двадцатого века. Действительно, мы знали о смерти Джима Бисби. Но в этом не было ничего таинственного. Это было просто типично во всем его окружении первого десятилетия двадцатого века в большом искусственном городе – одинокая смерть великого человека, окруженного всем, что можно купить за деньги.
Мы также читали о его подопечной, прекрасной мисс Эвелин Бисби, дальней родственнице. Поскольку от жары в комнате и от волнения, она подняла вуаль, мы очень заинтересовались ею. По крайней мере, я уверен, что даже Кеннеди к этому времени полностью забыл лекцию о токсинах.
– В смерти моего опекуна есть кое-что, – начала она тихим и дрожащим голосом, – что, я уверена, будет расследовано. Возможно, это всего лишь глупые женские страхи, но… До сих пор я не говорила об этом ни одной живой душе, кроме миссис Флетчер. Мой опекун, как вы, возможно, знаете, провел лето в своем загородном доме в Бисби-Холле, штат Нью-Джерси, откуда он довольно неожиданно вернулся около недели назад. Наши друзья думали, что это просто странная прихоть, что он не должен вернуться в город до того, как лето закончится, но это было не так. За день до его возвращения его садовник заболел тифом. Это заставило мистера Бисби вернуться в город на следующий день. Представьте себе его ужас, когда на следующее же утро он обнаружил, что его камердинер болен. Конечно, они немедленно отправились в Нью-Йорк, затем он телеграфировал мне в Ньюпорт, и мы вместе открыли его квартиру в Луи Квинзе.
