Рассвело… Самую страшную и длинную ночь в своей жизни он пережил, можно было выдохнуть… А уж если выдохнул, значит, расслабился, вот тут-то и стало заметно – и что идти тяжело, и что бессонная ночь даёт о себе знать, – стал накатывать сон. А чтобы не накатывал сон – надо накатить: у Тараса для этой цели в рюкзаке болталась бутыль с разбавленным спиртом «Абсолют». Он периодически отхлёбывал из неё. Чудодейственное зелье помогло – сил прибавилось, приятное тепло разлилось по онемевшему и продрогшему телу, появился весёлый и бесшабашный настрой.
Примерно в одиннадцать часов утра он вошёл в какой-то город, где стал тормозить все фуры и спрашивать, не едут ли они до Германии, не подбросят ли. И опять ему повезло. Водитель одного грузовика, пожилой мужик, услышав русскую речь, приветливо разулыбался:
– Из Союза?
– Да.
– Как там?
– Тяжело.
– Понятно… В Германию?
– Да.
– Садись, братишка.
В тёплой кабине Тарас окончательно расслабился, разомлел, да и выпитый спирт дал о себе знать, в общем, уснул намертво. Водитель с трудом растолкал его.
– Эй, просыпайся!
– Что? Где мы?
– Германия. Приехали.
Во Францию Тарас добирался тем же путём: останавливал большегрузы и спрашивал водителей на скверном немецком, не довезут ли его до Франции. Вот так и попал он в Страсбург, в сборный пункт Французского иностранного легиона, где через день и состоялось наше знакомство.
Так, за разговорами, мы приехали в Ганновер. Меня охватило такое ликование, словно я вернулся на родину после долгой разлуки. С замиранием сердца я смотрел на знакомые, уже полюбившиеся мне места. Ну всё, странствия окончились.
Мы отыскали дом, где жили Петер и Зоя.
Дверь открыл худощавый и узкоплечий черноволосый парень с длинным носом. Он удивлённо уставился на Тараса.
– Здорово, Петер!
– Тарас, ты?! Какая хорошая встреча! – на русском он говорил бегло, но с сильным акцентом. – Зоя! – крикнул он в глубину квартиры и кивком головы пригласил нас входить.
В прихожей появилась красивая породистая девушка в облегающих её широкие бёдра легенсах, с огромными карими глазами, опушёнными длинными ресницами, с копной безукоризненно уложенных каштановых волос, подстриженных под модный тогда «каскад». Её грудь едва не вываливалась из глубокого выреза тоже облегающей майки. Я слышал такое выражение – «секс-бомба», так вот, подумал я тогда, это как раз про неё.
– Ой, Тарас! – они обнялись. – Ты как тут? А Нина где?
– Нинка у бабушки. А я… Из Марселя.
– Откуда?!
– Из Марселя. Это мой друг, Марк. Мы с ним два месяца в Обани служили в иностранном легионе. Там и познакомились. А приехали на машине, вот его, Марка. Марк, знакомься – Петер, Зоя.
Мы с Петером пожали друг другу руки. Зоя одарила меня очаровательной улыбкой.
– Ну, удивил! Вопросов миллион… Давайте-ка, заходите, проголодались поди, если с самого Марселя едете.
– Да мы останавливались перекусить.
– Ой, останавливались они… А то я не знаю, чем в придорожных забегаловках кормят.
Через несколько минут мы уже сидели на кухне и уминали наваристый украинский борщ. Одновременно Тарас рассказывал о своих злоключениях. Разумеется, он скрыл тот факт, что сам был частью преступной группировки. По его словам выходило, что на разборках он оказался случайно, как свидетель. «Ну, а вы же знаете, свидетелей у нас нет, сразу обвиняемые». Петер сочувственно кивал. Зоя всплёскивала руками и ахала. Мне показалось, что её встревожили не столько злоключения Тараса, сколько незавидная судьба сестры, которая там, на Украине, оказалась в двойственном положении – муж сбежал, домой возвращаться страшно, у бабки вечно жить не будешь… Да и на что жить?
