Я задумчиво вглядываюсь в свой стакан с холодным, едва заварившимся чаем, когда внезапно слышу глухой, неразборчивый стон. Моё тело напрягается как по команде, а мозг уже судорожно пытается понять, откуда этот звук, но через пару секунд я понимаю, что он доносится из комнаты, где лежит этот странный, пугающий незнакомец. Вначале я решаю не рисковать, и остаться сидеть на кухне, но стон усиливается и становится уже душераздирающим. В итоге, я встаю, беру стакан и наливаю воды. Пусть он будет хоть трижды уличный убийца, но в этом жестоком новом мире ему раненным не выжить.
Тихонько отпирая дверь, я прошмыгиваю в тёмную комнату. Мужчина всё ещё лежит на кровати, но похоже уже в сознании. Я осторожно подхожу к маленькому, квадратному прикроватному столику (возможно даже из шведского магазина Икея), который нашла буквально несколько дней назад, и зажигаю на нём свечку, чтобы хоть как-то осветить комнату.
– Ты живой? – шёпотом спрашиваю я.
Вместо ответа парень слегка шевелится и снова стонет. Его лицо искажается в гримасе негодования и отражает боль, но он не открывает глаз.
– Я принесла тебе воды. Ты хочешь пить?
– Нет, – басит он голосом, лишённый всяких сил.
Я поняла, что мужчина или явно не является болтуном, либо ему безумно-ужасно-кошмарно плохо. Но, судя по тому, как он стоически удерживался на коленях ещё утром на улице, скорее всего это просто замкнутый, тёмный тип.
– Я перевяжу твои раны. Но сначала промою их, – извещаю его я, огибая кровать и садясь рядом с его телом.
Аполлон снова подаёт признаки жизни, на этот раз более уверенно.
– Не надо, – шепчет он. – Само заживёт.
Я в недоумении гляжу на полумёртвого парня. Что он такое говорит? Как глубокие ранения заживут «сами»?
– И как ты себе это представляешь? Раны от ножа в живот сами, вообще-то, не затягиваются, ты не в фантастическом фильме.
Но ответом мне служит лишь его иногда прерывистое дыхание.
«Бедный» – думаю я, окидывая незнакомца жалостливым взглядом.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я, смотря на его лицо.
На минуту в комнате воцаряется тишина, а затем мужчина всё же решает дать мне ответ.
– Ты не выговоришь моего имени.
Теперь я уже смотрю на него, как на истинного сумасшедшего, вроде тех, что бродят каждую ночь под окнами.
– У тебя такое длинное и сложное имя, что я не смогу произнести его? – с вызовом и, одновременно недоверием, говорю я.
Аполлон морщится и снова вздыхает, будто на его грудь прямо сейчас свалился тяжёлый груз весом в несколько тонн.
– Ты не обладаешь тем языком, которым нужно владеть, чтобы сказать моё имя.
Мой взгляд вновь падает на чёрные, блестящие крылья. Я вспоминаю, что этот парень – абсолютная загадка для меня и явно не человек, поэтому следовало бы проявить осторожность в общении с ним.
– Тогда переведи своё имя на мой язык, – чуть более уверенно заявляю я нарочным приказным тоном. Да уж, весьма «осторожно».
Аполлон издаёт смешок, после которого вновь морщится.
– Зачем? – интересуется он, и нотки надменности в его голосе окутывают помещение. Удивительно, даже на грани жизни и смерти этот возомнивший себя королём ситуации сумасшедший, умудряется язвить и тем самым выводить меня из равновесия.
– Затем, что я прошу тебя сообщить своё имя. Ты находишься в моём доме, а обычно хозяева знают своих гостей, особенно тех, которые не вызывают доверия от слова «совсем».
Мужчина снова усмехается, а затем затихает. Его тело спокойно и расслаблено лежит на двуспальной кровати.
