Старушка покинула комнату своей воспитанницы и через минуту вернулась, держа в руках небольшую скляночку с залитыми желтой жидкостью травами.
– Вот, хлебни, – протянула она пузырек Кирилле, – только небольшой глоток, а то вечером сватов будет ждать представление. – С усмешкой хмыкнула старушка.
Кирилла доверчиво приняла бутылочку и сделала один глоток. По ее горлу побежала обжигающая жидкость со вкусом едреных трав, а в глазах проступили слезы.
– Кхе-кхе, – закашлялась девушка, хватая воздух ртом, и спросила сиплым голосом, – что это за гадость такая?
Алетта усмехнулась:
– Это моя настойка, я пью ее, когда уснуть не в силах. Хорошо помогает от беспокойства и тревоги в груди. – Пояснила няня и тоже хлебнула из бутылки. – Во, теперь-то дело на лад пойдет.
Действительно, травяная настойка подействовала мгновенно и обе расплылись в расслабленной улыбке.
– Ну, что я говорила? – Гордо спросила няня.
– Ага, я так спокойна, что у меня голова закружилась и, кажется, я не чувствую своего тела. Хи-хи-хи. – Засмеялась Кири и стала кружиться на месте.
– Батюшки, мой свет! Перебрала все-таки! – Хлопнула руками Алетта. – Теперь еще нужно тебя в чувство привести! – Возмущалась старушка, покачивая головой.
Алетте пришлось долго бороться с бесчувственной Кириллой, которая вела себя прямо, как непослушная девчонка. Она постоянно вертелась, когда няня наряжала ее, и не могла усидеть на одном месте. В итоге, девушка все-таки была одета, но подслеповатая старушка не могла видеть насколько опрятно выглядела ее воспитанница, но Кирилла была всем довольна, хотя в таком состоянии ее бы не смущала даже шуба из крысиных хвостиков на ней. В добавок ко всему девушка хихикала все время.
Наконец, закончив к вечеру со сборами, нянюшка привела хохочущую Кириллу в столовую, где господа за накрытым столом поджидали гостей.
– Помилуй, мать! – Взорвалась баронесса. – Что ты на себя напялила, идиотка? Ты же похожа на настоящую гигантскую тыкву!
Сама баронесса подготовилась к ужину основательно. Она одела приталенное черно-синее платье с оборкой понизу и расшитое перьями павлинов поверху. Свою высокую прическу она украсила огромной брошью с плюмажем и камнями под цвет платья. Выглядела баронесса со своим постным лицом, как треногая вешалка, на которую накинули пальто, перед этим, на котором ощипали павлина, но сама обладательница истощенного тела мнила, что ее вкус настолько изыскан, что никто в королевстве не сможет похвастаться тем же.
– Что ты кричишь, дорогая? Наша куропаточка, как всегда, замечательно выглядит. Ты только посмотри, каким здоровым румянцем пылают ее щечки! Красавица! – Гордо заявил барон, взирая на улыбающуюся дочурку.
– Ты совсем ослеп, болван! В этом пышном оранжевом платье она смотрится, как… как солнце! – не успокаивалась Иллиада.
– Конечно, как солнышко, такая же теплая и светлая. – Умилялся отец.
– Да-нет же, идиот! такая же огромная и яркая, как бельмо на глазу! – Шипела Иллиада. – И вообще, где ты достала эту безвкусицу?
– А, э-э-это я ее одевала, – виновато пролепетала няня, – уж простите…
– А мне все нравится. – Заявил осмелевший барон.
Его жена злобно зыркнула на него, подобно драконше, сидящей на яйцах и этого взгляда было достаточно, чтоб погасить его весь бунтарский пыл.
– Ох, ладно уж, все равно я уже не успею переодеть ее к приезду гостей, пусть так остается. – Согласилась баронесса, поправляя свои перышки.
