– О, хорошо, – она приятно удивлена. – Тогда не буду задерживаться, куплю кофе у студии.
Она уходит обратно на второй этаж, а оттуда сразу на улицу. Еся уходит с кухни следом за ней, и, пока я одна, вновь беру в руки телефон, но тут слышу, как спускается отец. Сегодня он не торопится на работу, вечером у него самолёт в столицу по какому-то важному делу, поэтому пока что одет в гражданское, что не так старит его, как форма. В свои сорок шесть, он в довольно хорошей форме, не то чтобы этого не требовали нормативы и мед комиссия, чтобы оставаться в своей должности. Подтянутый и высокий, вот только в его светлых волосах уже проглядывает седина.
– Значит ли то, что мама уехала одна, что ты решила проверить её нервы на прочность? – спрашивает он, вместо доброго утра.
Хотя и тут же целует меня в макушку, проходя мимо. Ещё один представитель проницательности в семье. Не трудно догадаться, что умом я точно не в него.
– Вадик – просто друг, и ты это знаешь. Вообще не понимаю, что тебе наговорила мама, что ты решил вызвать его на “мужской” разговор.
– Вот именно потому что он всё-таки мужчина, я подумал, что это будет не лишним, – отвечает отец, но так, будто ничего такого не произошло, ставя кружку в кофе-машину.
Хотя я и не знаю подробностей разговора, Зайка так и не раскололся.
– Мы просто друзья, – вновь делаю акцент, но тут же ловлю улыбающийся косой взгляд в свою сторону.
– Вы с Ярославом тоже прикрывались этим словом.
Ох и неудачное же я выбираю время, чтобы начать пить. У меня едва ли чай носом не идёт, когда закашливаюсь. Поднимаю на папу ошарашенный взор, не веря, что он заговорил со мной про Яра. Потому что отец, пожалуй, единственный, кто уважительно относится к моим чувствам и понимает, что мне пришлось не легко.
– Однако с ним ты не выяснял отношения, – бурчу недовольно, но в ответ встречаю лишь более хитрый взгляд.
Он ничего не говорит, но то, как кивает, заставляет меня прищуриться. Неужели всё-таки я чего-то не знала?
Что мальчик-зайчик в штанишки наделал, когда его за яйца взял разъерённый папа Серёжа?
Не по себе ли судил Рогозин, когда говорил это? Теперь мне становится вдвойне интересней, однако спросить не успеваю, стоит отцу повернуться с чашкой горячего кофе, как он обращает внимание на что-то за окном. Или кого-то, исходя из того, что он говорит:
– Кажется, это к тебе.
Я резко оборачиваюсь, думая, что Вадим хапанул где-то по дороге с излишек мужества, раз решил показаться на глазах у моей мамы да еще и без стука, как неожиданно сердце пропускает удар.
Яр.
Хотя тахикардия развивается не совсем из-за него. Не то чтобы я не волновалась при виде него, но сейчас я вижу только Лекс, уже стоящую на крыльце и виляющую хвостом. И пусть отец сам сказал, что Яр пришёл ко мне, всё равно выходит первым, чтобы встретить его, уже входящего в дом. Да, он по-прежнему входит без стука, собственно, как и я.
Поправочка, входила.
С места я не подрываюсь, хотя сердце уже стучит в горле. Я ведь реально думала, что он мне её не вернёт, а тут…
Не хочу, чтобы Яр лишний раз видел, насколько сильно сломал меня.
Медленно выхожу в холл, а папа уже тянет руку, чтобы поприветствовать Яра, который ему в ответ улыбается. Я не успеваю зависнуть на этой приветливой улыбке, которую в свой адрес не видела несколько лет, как всё моё внимание переключается на врезавшуюся в меня Лекс. Девочка от переизбытка эмоций скулит и никак не может перестать метаться у моих ног.
