Он издает смешок. Я смотрю украдкой на него, и вижу, как серые глаза превращаются из расплавленного серебра в темное, штормовое небо. Мне становится до чертиков не по себе, но Элиас моргает — и вот он, снова тот самый парень, которого я знала пятнадцать лет назад. Мягкая улыбка и добродушный взгляд. Просто лапочка.
— Нам тут не дадут нормально поболтать.
— Почему?
— Никольская, ты напряжена, как струна, — пальцы снова сжимаются на моем боку. Горячие, — ты меня боишься, что ли?
— Нет, — вру я, чтобы его не обидеть.
— Зря, — встретив мой ошарашенный взгляд он усмехается, — кажется, мы идем в номер, где будем вдвоем. С шампанским.
— На что ты намекаешь? — я нервно поправляю волосы, а Элиас заводит меня в лифт. Я останавливаюсь напротив зеркала. На меня оттуда смотрит бледная брюнетка с поблескивающими глазами. Под ними — явные синяки от усталости.
Вижу за своей спиной, как Элиас протягивает руку и нажимает на кнопку. Лифт трогается вверх, мужчина поднимает глаза на меня и мы встречаемся взглядами в отражении зеркала.
Мое сердце обрушивается вниз, потому что он улыбается по-другому. Как настоящий дьявол.
5. Эпизод 5. Элиас
— Намекаю на незакрытый гештальт, Никольская.
Можно б было, наверное, к ней сейчас прикоснуться, пока мы стоим настолько близко, что я ощущаю, как воздух между нами наэлектризовывается. Только бывшая подруга, похоже, и так напряжена, и это может вызвать иной эффект. Не тот, которого я добиваюсь.
Я не собираюсь с ней спать.
Мне просто интересно — насколько быстро сейчас падет ее крепость. Давай, Никольская, удиви меня. Продержись хотя бы полчаса, и не начни мурлыкать, флиртовать и стрелять в мою сторону глазками, когда до тебя дойдет, что я тебе оказываю знаки внимания.
В отражении вижу, как расширяются ее зрачки и заполняют всю радужку. Глаза кажутся черными на фоне бледной кожи.
— Элиас, — произносит она. В голосе сквозит напряжение, — я не понимаю, о чем ты.
Улыбаюсь ей в ответ обезоруживающе.
— Наше общение оборвалось несколько резко пятнадцать лет назад. Хочу просто узнать тебя поближе.
Лифт останавливается.
— Я давно хотела извиниться за то, что случилось тогда, Элиас, — она разворачивается и поднимает на меня глаза, в которых плещется виноватое выражение. Ее макушка едва достает мне до плеча, и на секунду во мне появляется давно забытое желание, словно призрак. «Она настолько маленькая и хрупкая, что о ней хочется заботиться». Даже на каблуках мелкая. Абсолютно не изменилась с тех пор.
С раздражением загоняю это чувство глубоко внутрь. Кладу ей руку на плечо и поворачиваюсь к открытым дверям лифта.
— Честно говоря, мне уже не нужны извинения, — отвечаю я несколько резче, чем следовало бы. Мы выходим из лифта и направляемся по коридору отеля к моему номеру, — так что забей, Никольская.
Подхожу к номеру, открываю его ключом-картой, и пропускаю даму вперед. Слышу пораженный вздох, когда она ступает внутрь, и едва сдерживаю улыбку.
Дверь закрывается за нашими спинами с тихим щелчком. Птичка попалась в клетку.
— Ого, — она, конечно же, не подозревает даже о моих мыслях, и осторожно ступает каблучками по паркету, рассматривая все вокруг. Потом берет себя в руки, видимо, и, изобразив смущение, поворачивается, — прости. Номер красивый и дорогой, никогда в таких не была. Ты так и не ответил — неужели ты уехал из города?
— Да нет, — хмыкаю я, и опираюсь плечом на стену, рассматривая ее получше. Теперь я могу себе это позволить, когда мы наедине, и мое откровенное внимание только настроит ее на нужный лад, — я по-прежнему живу в этом городе.
