Необходимые монстры - страница 28

Мох уложил атлас на кофейный столик и раскрыл его на острове Козодоя. Ребёнком он часами рисовал в своём воображении, как можно было бы пройти на корабле через заминированные воды, окружавшие остров, и пройтись по пустым улицам Абсентии. Этими фантазиями он делился с Меморией. Детьми они лежали бок о бок, разглядывая отражения канала на потолке, или высовывались из окна, когда девочка заставляла парить в лунном свете ничего не подозревающих лягушек. Он с восторгом рассказывал о Козодое и призраках, которыми в своём воображении населил остров. Мемория постоянно была слишком занята осмеиванием собственных горестей, чтобы внимать тому, о чём он говорил. Он подумал о стопках книг в доме, о карте и Сатурниях луна. Наверное, она всё же услышала больше, чем он думал. Быть может, она, живая, обитает прямо сейчас где-нибудь в Ступени-Сити?

Последний тычок Сморчка в дверь предшествовал скрипу удаляющихся шагов. Рядом с атласом стоял пустой медицинский пузырёк, бросавший колеблющийся отсвет на крышку стола. На ярлычке от руки печатными буквами было написано слово «синиспора». Крохотная пробка пузырька, сама изготовленная из коры нескольких галлюциногенов-алкалоидов, была пропихнута сквозь горлышко и перекатывалась по донышку, покрываясь понемногу остатками наркотика. Погружённый в свои мысли, Мох разглядывал свет на столе, пока до него не донеслось нежное воркование. Повернув голову, он, следуя высвеченному солнцем столбику пыли, перевёл взгляд на окно. По ту сторону стекла взад-вперед прохаживался голубь. «Как тюремный надзиратель», – подумал Мох. Теперь он пил из открытой бутылки бренди, которую ранее убрал подальше от глаз Эндрю за диван. Как только спиртное вновь омыло огнём глотку, его охватила убеждённость. Это же очевидно. Книги, карты и бабочки – находки неслучайные. Кто-то (может быть, Мемория) хотел, чтоб он их обнаружил. Кто-то оставлял след хлебными крошками.

На следующее утро, едва минуло семь, Мох услышал, как на чердаке закрылась дверь. Едва слышно, но в тюремной изоляции Мох натренировал свой слух улавливать и распознавать самые незначительные звуки. Дом судьи Сифорта стоял под номером два в ряду из семи зданий. Звук означал, что кто-то залез в пустой крайний дом этого ряда, номер семь, пробрался на крышу через разбитое слуховое окно и прошёл от здания к зданию до двери, открывавшейся на чердак судьи Сифорта. Цель этих усилий состояла в том, чтобы забраться в дом незаметно с улицы. Путь был достаточно сложным, чтобы кто-то решился воспользоваться им.

Мох открыл глаза, полагая, что вернулся Эндрю, несмотря на то что ему было велено держаться подальше. Шаги, слишком тяжёлые для мальчика, раздались наверху до соседней комнаты, библиотеки судьи. Стук после паузы поведал, что с потолка спустилась подвесная лесенка с противовесом. Пришедший спустился. Мох кожей почувствовал, как из-под двери потянуло холодом. «Радужник», – подумал он, принимая сидячее положение. Мох ждал его с того самого дня, как нарисовал птичку внутри телефонной будки. Птичка – это скрытое послание, означавшее: «проверь ячейку 12 камеры хранения на Центральном вокзале». Ячейка стала их средством связи, установленным ещё до того, как Радужник покинул Ступени-Сити несколькими месяцами раньше. То был для него способ отыскать Моха, который, если надо, мог исчезать без следа. В ячейке камеры хранения на отдалённом вокзале Мох оставил адрес Сифорта, написанный скрытым кодом, а также записку с пояснением, как пробраться в дом по крышам. Мох положил предписания в запечатанный конверт вскоре после того, как был взят на работу. Вся система выглядела комичной, когда они договаривались о ней, но у Радужника причин для осмотрительности было не меньше, чем у Моха, так что система