Кажется, эту сладость давала ваниль. Я снова откинулся на спинку сиденья.
– Что даже на дистант она не способна?
– Мы не муниципальная СОШ, мы элитная школа-интернат. У нас проходят обучение только очно, – добавив металла в голос, отчеканила Анна. – Кроме того, как вы знаете, у нас вводится программа интегрирования нейро-ботов, а Дарья, как бы это получше сказать, в своем состоянии не способна усвоить технологию.
– Ух-ты, сегрегация, – удивился я. – Неожиданно. А двоечников вы в своей школе не расстреливаете?
– Ваш юмор не уместен, – повернувшись ко мне, ответила учительница. – Мы никого не ущемляем. К нейро-ботам подходят все ученики. В этом их смысл – сделать из любого аутсайдера настоящего победителя. Но в случае с Дарьей проблема иного характера. Ее нейронные связи настолько повреждены, что технология будет просто бесполезна.
– Это вам доктор сказал?
– Это решила медицинская комиссия Отдела образования.
– А, ну если комиссия решила, – усмехнулся я, – это многое объясняет.
Авто остановилось у подъезда многоэтажного дома. День был ясный и людей на улице находилось много: на лавочках ковырялись в смартфонах бабушки, во дворе с квадрокоптерами резвилась детвора, какой-то малыш ковырял планшетом клумбу. Входная дверь в парадную была открыта. Квартира Даши оказалась на первом этаже. Анна надавила на кнопку звонка и мерзкий полифонический сигнал раздался за дверью.
Но открывать нам не спешили. Анна надавила на кнопку повторно, а затем еще постучала. За дверью как будто что-то грякнуло. Следуя своей интуиции, я покинул подъезд, чтобы посмотреть на окна квартиры. Моя молодая копия примеривалась спрыгнуть на землю.
– Ты только не сломай себе ничего, сынок, – попросил я.
– Ты мне никто, – зло ответило чадо и вернулось в помещение.
В этот момент я услышал, как дверь квартиры наконец открылась. Быстро вернувшись к учительнице, я услышал, как она задает вопрос, ответ на который я уже знал.
– Не знаю, – проворчала женщина в халате, открывшая дверь. – Сами посмотрите. Дашка! – крикнула напоследок она, скрываясь в кухне, находящейся тут же слева.
Анна нерешительно обернулась, посмотрев на меня, а затем медленно пошла по коридору. Комната девочки обнаружилась за следующей дверью. Здесь же в инвалидном кресле у окна мы увидели и хозяйку – хрупкую девочку-подростка, русоволосую и сероглазую, смотрящую на нас без страха, а скорее с любопытством. Рядом, за компьютерным столом сидел Женя.
– Здравствуй, Даша, – сказала Анна, холодным учительским тоном. – Как ты?
– Как видите, – спокойна ответила девочка-подросток.
– Ясно. Как тебе в новой школе?
– Никак, – пожала Дарья плечами.
– Она туда не стала ходить, – ответил за нее Женя. – Там одни дебилы учатся.
– Неправда, – не согласилась учительница. – Двадцать восьмая школа одна из лучших в городе. Я сама там училась.
– Только что-то преподавать не торопитесь. Сами же знаете, что наш интернат в сто тысяч раз лучше, – продолжил мой отпрыск.
– Раз так, то почему ты не ходишь на уроки? Зачем сбежал из общежития? – перевела тему Анна.
– Достала эта фальш. Вы говорите, что процедура сделает нас всех гениями, независимо от успеваемости. Тогда зачем уроки, лекции, лабораторки? И если все станут умными, даже такие как Круча, то почему нельзя сделать это для нее, – Женя взглядом указал на Дашу. – Она же умнее в тысячу раз.
– У Кручина нет медицинских противопоказаний, – ответила Анна, стараясь не смотреть в сторону инвалидного кресла. – А ты, если продолжишь в том же духе, тоже рискуешь оказаться отчисленным.
