Ее будущие товарищи с первого уровня обучения, все в белых мантиях и с чудо-чемоданчиками, были готовы вспорхнуть, точно стая голубей, и умчаться ввысь в любой момент. Элла покосилась на свои чаросундуки – рядом с чемоданами они смотрелись нелепо. Девочка глубоко вздохнула, расправила новую форменную мантию и попыталась накинуть капюшон на свои длинные кудри. Пальцы дрожали от волнения. Больше не будет никаких стеганых фартуков, чародейных жакетов и колец с памятками о каждом члене семьи. Начинается что-то совсем новое, совсем другое.
– Раз в неделю я буду ждать от тебя письма со звездной почтой, малышка, – настойчиво сказала мама.
Элла посмотрела на нее, такую бледную в лунном свете. Даже расстроенная, она все равно была до невозможности красива.
– Да, мама.
– Стать первой – огромная ответственность. Ты будешь представлять там не только себя, но и всю нашу семью. – Теплая папина ладонь опустилась на Эллино плечо.
– Знаю, – сказала Элла.
Уинни дернула ее за руку.
– Что это за люди? – Она показала на спину стоящей перед ними женщины.
– Охранители.
– Это кто? – не поняла сестренка.
– То же самое, что полицейские у незначителей.
Элла подумала, что они похожи на рассерженных игрушечных солдатиков. На мундирах сверкали и переливались золотые бляшки с буквой «Н», и девочке вдруг ужасно захотелось потрогать эту букву.
– А зачем они тут, с нами? – Уинни прижалась к сестре. – Мне не нравятся их странные собаки. – Некоторые охранители держали на поводке красноглазых волков. – И птицы у них злые.
Охранители выпустили в небо воронов, и те следили за прибывающими дирижаблями.
Мама цокнула языком:
– Болтай поменьше. Это тебя не касается. Они здесь для того, чтобы все прошло гладко.
Элле не хотелось даже приблизительно представлять, что может означать «не гладко». Она все продумала заранее: одежду, в которой будут провожать ее родители и сестра; собственную прическу – бабушка закрутила ей волосы и вплела в них ленточки на удачу; талисман от Риган – он лежал у Эллы в кармане. Время от времени она совала туда руку и легонько щекотала цветок – ей нравилось, как он поднимает листочки навстречу ее пальцам. Как будто Риган берет ее за руку.
Этот вечер должен получиться безупречным. И Элла тоже будет безупречна.
Девочка помахала зевакам, толпящимся на соседних пристанях, – нужно хоть «здрасьте» им сказать, раз уж они так уставились. Люди держали какие-то таблички и плакаты, но она, даже прищурившись, не могла разобрать, что там написано. И чем сильнее она всматривалась, тем плотнее и гуще становился ночной воздух. Интересно. Наверное, какая-то хитрость необычайнов. Сколько еще ей предстоит узнать!
– Ты видишь, что там написано? – спросила Элла у папы.
– Нет, – ответил он. – Наверняка что-нибудь не стоящее внимания.
Элла улыбнулась толпе так широко, как только могла, и держала улыбку сколько было сил. Небесные паромы для прессы носились над головой, то и дело сверкали фотовспышки, и каждую минуту в вестибоксы поступала очередная новость.
Папа показал на луну:
– Я так счастлив, что полечу!
Арканумские паромы должны были вот-вот прилететь и забрать их. Мама любила повторять примету о чайнике, который никогда не закипает, пока за ним следят, но Элла была уверена, что плотные облака засияют и расступятся прямо у нее на глазах, пропуская летучие суда. Она умирала от нетерпения и предвкушения.
