Необыкновенная история из … - страница 7

Я, как и было обещано, попал вторым номерным в огневой взвод. Орудия 130 мм, снаряд весил 32 кг плюс заряд 28 кг. В мои обязанности входило вскрывать ящики с боекомплектом, бросить снаряд и заряд на полтора – два метра первому номерному, а тот бросал заряжающему. Кроме нас, ещё были: замковый, лоточный, наводчики и командир орудия. Тренировали нас до такой степени, чтобы мы могли с завязанными глазами выполнять свои обязанности, при этом практиковалась взаимозаменяемость. Ребята подобрались все крепкие, рослые, в основном из Сибири и Сахалина. Я, ростом 178 см, по тем временам считавшийся довольно высоким, стоял в ротном строю последним, по-флотски – на шкентеле. У нас была такая поговорка: шкентель – вторая гражданка. Зато у меня было другое преимущество – бывшие охотники, таёжники, рыболовы и т. д. имели в основном 6–7 классов образования, некоторые вообще только начальное. А я всё-таки закончил восьмилетку и почти 3 курса техникума. Учитывая ещё мою начитанность, считался у них почти академиком.

Первые полгода службы было немного трудновато, хотя служба мне давалась легко. Помню, через месяц-два я, в отличие от других, на занятиях физподготовки уже свободно крутил на турнике солнышко. Особенно мне нравились занятия по рукопашному бою, которые проводил оригинальный тренер-прапорщик Богер. Теоретические занятия и изучение матчасти давались мне вообще легко. Только два человека имели первый класс орудийного специалиста – я и командир дивизиона. Однажды он вызвал меня и показал какую-то бумагу: «Рассказывай, что натворил на гражданке». Я честно рассказал про драку и сопротивление сотрудникам милиции. Пошли они на х-й, сказал командир и на следующий день направил меня во Владивосток на курсы строевых командиров, которые я успешно окончил и как один из лучших курсантов получил вместо старшины 2-й статьи, сразу звание старшина 1-й статьи. По прибытии в часть меня назначили зам. командира огневого взвода. Милиция больше не беспокоила.

За время службы я дважды побывал на гауптвахте. Первый раз практически ни за что. К нам прибыло несколько человек из средний Азии, абсолютно не знающих русского языка. Командир роты приказал мне научить их говорить по-русски. Я перепоручил это командиру отделения – рыбаку с Сахалина. Через месяц состоялся строевой смотр, который проводил командир дивизиона. Он подходит к одному из вновь прибывших и спрашивает: «Как служба, товарищ матрос?» – и слышит в ответ: «Заеб-сь, товарищ капитан второго ранга». Командир не понял, подумал, что ослышался, и спрашивает у второго новичка: «Как вас кормят?» – «Оху-нно, товарищ капитан второго ранга». Я только тогда с ужасом понял, какую допустил ошибку. У командира отделения с Сахалина был своеобразный профессиональный лексикон. Командир роты получил выговор, а я, соответственно, от него – 5 суток гауптвахты. С этими ребятами из средней Азии были и другие проблемы. Зимой в карауле нам выдавали овчинные тулупы. Так на посту они укутаются в тулуп с головой и ничего не видят. Пробовал и наказывать их и увещевать, ничего не помогает. Говоришь: «Два наряда вне очереди», – а он: «Моя твоя не понимает», – «Три наряда» – и в ответ: «Не имеете права». В дальнейшем я понял, что ребята они неглупые, больше притворялись, так им служить было легче. С одним из них я даже потом подружился.

Решили мы проучить злостных нарушителей караульной службы. Ближайшей от нас страной потенциального противника была Япония, и наши отцы-командиры иногда повторяли: «Будете спать на посту – украдут самураи». Так вот, подкрались мы однажды к спящему часовому, закутали посильней в тулуп и, зная пару слов на японском языке, – курасиво, курасаки, стали давать тумаков в бока. Перепуганный постовой взмолился: «Япошки, милые, не бейте, я вам все расскажу». Здесь уж мы, не выдержав, на чисто русском языке, используя непечатные слова, отдубасили его от всей души. Эта наука пошла на пользу не только ему, но и всем его землякам.