Это напомнило мне, как мы с классом ходили на экскурсию в «Водный мир». Нас привели в туннель под водой, а вокруг плавали всякие рыбы. Складывалось впечатление, что находишься на морском дне. Только в этот раз все было по-настоящему! Я могла протянуть руку и коснуться колышущихся водорослей, напоминающих висящие вверх тормашками занавески. Можно было плавать наперегонки со стайкой пузатых серых рыбок, круживших вокруг меня словно в танце.
Я даже рассмеялась от удовольствия, и из моего рта вверх протянулась ниточка пузырьков. Казалось, я плавала от силы минут пять, но небо уже порозовело. Меня как громом поразила жуткая мысль: «А что если я не смогу вернуться?».
Однако едва я благодаря приливу дотянулась до веревочной лестницы, как мой хвост сделался вялым. Болтаясь на перекладине, я с изумлением наблюдала, как одна за другой исчезают сверкающие чешуйки и на месте хвоста появляются ноги. Ощущение было странным: чем-то оно напоминало онемение в челюсти после укола зубного врача.
Я немного пошевелила пальцами, окончательно прогоняя покалывание в ступнях, и пошла домой, пообещав себе, что вернусь, и как можно скорее.
***
Боб, наш инструктор по плаванию, стоял прямо надо мной и разговаривал по мобильнику. Однако я не могла разобрать ни слова. Вдруг кто-то схватил меня сзади за плечи.
– Это она? – прорычал мне прямо в ухо мужской голос.
Боб кивнул. Я попыталась вырваться, но незнакомец был очень сильный.
– Что вам нужно? – пискнула я.
– Будто не понимаешь. Уродка! – рявкнул человек, встряхивая меня за плечи.
– Я не уродка! – завопила я. – Не уродка!
– Хватит притворяться, – сказал женский голос.
– Я не притворяюсь, – извивалась я в железной хватке. – Я не уродка!
– Эмили, ради всего святого! – произнес вдруг мамин голос. – Я же знаю, что ты не спишь.
Я разлепила веки. Надо мной склонилось мамино лицо. Мама держала меня за плечи, легонько встряхивая.
– Что случилось? – Я рывком села в постели.
– А то, сонная тетеря, что ты в школу опаздываешь. Давай пошевеливайся.
Мама отпустила меня, встала и раздвинула занавеску в дверном проеме.
– И не забудь зубы почистить! – донесся ее голос уже из коридора.
За завтраком я пыталась вспомнить, что же кричала во сне. Все казалось таким реальным: незнакомец, эти голоса. Не говорила ли я вслух? Спросить маму я не смела, поэтому ела молча. Только сунула в рот третью ложку хлопьев, как тут случилось нечто ужасное.
Мама, как обычно, возилась рядом, разбирая огромную кипу бумаг, сваленных позади миксера.
– Куда же он делся? – бубнила она.
– Что ты на этот раз посеяла?
– Да список покупок. Я помню, что положила его вот сюда. – Мама склонилась над бумагами. – А, вот же он!
Подняв взгляд, я с ужасом увидела у нее в руках листок бумаги. То есть не просто листок, а ТОТ САМЫЙ ЛИСТ РОСКОШНОЙ ЛИЛОВОЙ БУМАГИ!
– Не-е-ет! – завопила я так, что хлопья полетели изо рта.
Вскочив, я бросилась к маме, собираясь выхватить у нее листок. Слишком поздно: она уже развернула его. Близоруко прищурившись, пробежалась глазами по строчкам.
– Нет, это не то, – пробормотала мама, складывая лист.
Дыхание у меня перехватило, и я с трудом проглотила остатки хлопьев.
– Погоди-ка, там же мое имя!
– Нет-нет, это вовсе не твое имя, мам. Это… это имя одной моей подруги. – Я попыталась вырвать у нее бумажку, но мама не обратила на меня внимания.
– Куда подевались мои очки?
Очки, разумеется, как всегда, висели у нее на шее.
