Но вот небо стало светлеть, ожил замолкавший на ночь разноголосый хор птиц. Разбойник осторожно раздвинул кусты сирени и скрылся за ними. Невешайнос хотел было вылезти из дупла, но что-то удержало его на месте. Послышались хриплые спросонья голоса разбойников. Атаман говорил, обращаясь к трёхпалому:
– Следы костра убери, чтобы, как всегда, никто ничего не заметил. Девчонку разбудишь, накормишь и сидите оба в пещере, а то как бы её папаша не прислал бы за ней солдат. Если будет гонец, он опустит письмо в дупло дуба. Мы вернёмся ночью. Днём здесь нам появляться не стоит. Твою добычу с купца ты получишь. Да смотри, чтоб девчонка у тебя не сбежала.
– От меня не сбежит, – ответил сторож. И Невешайнос понял, что Трёхпалый похлопал свой пистолет.
– Ты что, рехнулся?! – взорвался атаман. – Девчонка нам нужна живая и здоровая. За единственную дочку Торнгод денег не пожалеет, а если ты её убьёшь, то и нам всем крышка! Жалко, конечно, что половину выкупа придётся отдать Длинноволосому, но без него бы ничего не вышло. Так что береги девчонку пуще глаза. Понял?
– Понял, атаман.
Разбойники скрылись в чаще, а Трёхпалый принялся наводить порядок на поляне. Он сгрёб кости, золу и угли, ссыпал их в ведро из бересты и унёс куда-то. Потом заложил место костра аккуратно вырезанными квадратами дёрна, предварительно полив кострище водой, полил и дёрн, разбросав по нему прошлогодние листья.
Закончив работу, разбойник достал бутылку, сначала отхлебнул немного, потом, поглядев на свет, ещё и кончил тем, что вылил в себя всё содержимое бутылки. После этого он несколько раз зевнул, потянулся и, пробормотав: «Вздремну-ка я чуток, пока девчонка спит», растянулся на спине, сложив руки на груди, и вскоре захрапел так, что задрожали листья на дубе.
Невешайнос снял башмаки и вылез из своего убежища. Его так и подмывало броситься со всех ног подальше т этого опасного места. Но из разговоров разбойников он понял, что они держат в плену какую-то девчонку. Убежать, бросив её, хотя и незнакомую, в плену у разбойников, было бы неприлично. Отец с матерью за это не похвалили бы.
Невешайнос прежде всего вытащил из-за пояса у Трёхпалого пистолет. Долго думал, что с ним делать и сунул себе за пояс. Если бы разбойник проснулся раньше времени, то он не успел бы прийти в себя, как отправился бы на тот свет. После этого крепко-накрепко пришил один к другому, а потом к полам рукава его куртки, так что руки, лежащие на груди, оказались связанными. Затем тоже сделал с его ногами в брюках, потом уже снял с разбойника шляпу, вырезал из неё полосу и затянул ему глаза, а из другой сделал кляп на рот. Только тут Трёхпалый (а у него на правой руке оказалось только три пальца, остальные были, видимо, отрублены на какой-то схватке) так вот только тут он проснулся, но он ничего не видел, не мог кричать и пошевелить руками. Правда, он начал было кататься по траве, но тут Невешайнос предупредил его, что он может случайно наткнуться на нож, и разбойник со злобным мычанием затих.
После этого Невешайнос раздвинул стебли дикой сирени, ожидая увидеть вход в пещеру, но, к большому своему удивлению, наткнулся только на каменную стену. Никакой пещеры не было. Это очень озадачило его. Ощупывая, нажимая и дёргая за торчащие из стены камни, он, наконец, нашёл потайной вход в пещеру.
Пещера уходила вглубь горы. Откуда-то сверху едва пробивался слабый свет, так, что даже при закрытой двери было видно, что на большом красивом ковре лежит девочка лет десяти, одетая в красивое, но рваное платье. Невешайнос осторожно тронул её за плечо.
