Неоднажды в Америке - страница 7

Это Шаброль и ему (нам) подобные мучаются с тонкостями, оттенками и пробуют фразы на язык, с отвращением выплёвывая неудачные. Это мы воспринимаем язык как способ САМОвыражения, а не просто выражения мысли. Это мы хотим доехать из пункта А в пункт Б не как-нибудь, а со всеми удобствами, примечая каждое дерево и собаку по пути. Нам нравится наслаждаться дорогой, поэтому мы вкладываем в понятие «язык» столько эмоций, а в усовершенствование его – столько труда. Если мы не говорим правильно, то мы говорим плохо. Но не для всех слова «неправильно» и «плохо» в применении к языку являются синонимами. Та японка, я уверена, считала, что она прекрасно говорит как по-японски, так и по-французски.

Я отнюдь не пишу всё это с ощущением интеллектуального превосходства. Вот у меня, например, слуха нет. Сыграйте мне что-нибудь на расстроенном инструменте да пропустите пару нот по дороге – я и ухом не поведу. Не дано-с. А у человека с хорошим музыкальным слухом от такого издевательства над мелодией ушки заболят. При этом я с удовольствием слушаю музыку и Баха от Паулса, слава богу, отличаю. Мне закрыт целый мир, но это не значит, что я хуже или глупее музыкально одарённых или что мне не надо слушать музыку. Просто я еду из А в Б как умею – доехать-то надо. По крайней мере очень хочется.

Когда же речь заходит о языке, «лишь бы доехать» мне не просто неинтересно, а вредно для здоровья. У меня сводит скулы от «а why бы и не not», «oн меня поюзал» или «we did not come here quick». Я говорю на двух языках. В моём понимании слова «язык».

Алла, Гена, вышеупомянутая японка и сотни тысяч других людей тоже говорят на двух языках. Просто это другие «языки», даже если те же самые.

Уже и не помню, кто рассказал мне эту историю. Поженились двое молодых американцев. Вскоре муж обратил внимание на интересную деталь: перед тем как засунуть кусок мяса в духовку, жена всегда отрезает у него попку, причём с обоих концов. И только в обрезанном виде запекает. Муж поинтересовался: зачем отрезать два вполне нормальных куска мяса? Жена ответила, что это их семейный рецепт; так всегда готовила мясо её мама и мама её мамы, так и её научили. На вопрос, какие вкусовые качества добавляет мясу отрезание обоих концов, жена ответить не смогла. Обещала спросить у матери. Как ни странно, мать рассказала ту же историю: это семейный рецепт, так ещё её бабушка готовила. От бабушки молодая жена тоже ничего не добилась. Тут уже всем стало интересно: откуда рецепт-то пошёл? К счастью, была жива прабабушка. Спросили у неё. «Да это никакой не рецепт, – удивилась прабабушка. – Просто когда я молодая была, у нас духовка была маленькая и противень крошечный. Мясо целиком не помещалось, вот мы его и обрезали с обеих сторон».

Меня назвали в честь прабабушки Сарры. Естественно, чтобы в семидесятые годы в Москве назвать девочку Саррой, её надо было очень сильно не любить. Мои же родители меня любили и потому последовали принципу первой буквы. Как, вы не знаете? Евреи так следуют принципу первой буквы: Юська превращается в Юру, Шмуль в Шурика, а Ривка в Раю.

Софа была уже занята одной из тёть, так что оставалась Света. Надо сказать, что исконно славянских имён в русском языке не так уж много. Света – одно из них. К тому же оно ассоциируется со словом «светлый», а имя – с блондинкой. Мама, правда, уверяла, что имела в виду второе значение слова «свет» и надеялась, что я буду ей лучом в тёмном царстве, но про это значение все почему-то упорно забывали. Света должна быть светлой, как экономика – экономной. Не поймите неправильно, я никогда своё имя не ненавидела, просто не очень себя с ним отождествляла. Не пришей кобыле хвост имечко-то к моей еврейской физиономии под брюнетной шевелюрой.