– Ну, коли мы уж отвлеклись с вами от главного, Алексей Владимирович, то ещё раз и, вполне, серьёзно скажу, что деньги у меня имеются – и наши, российские, и «забугорные». Сама зарабатывала и сейчас не сплю. При этом в рекламных роликах я никогда не снималась. Для меня это позорно. Лучше умереть от недоедания. Но слава богу…
– Кто как может, так и… делает деньги.
– Я никого не критикую. У меня имеются личные сбережения. Да и от покойного мужа кое-что осталось. Он ведь был заметным человеком, даже явлением. Разумеется, я говорю о последнем, четвёртом, своём супруге. Избави бог, я не пою дифирамбы прошлому. Я к тому… Ну, теперь, пожалуй, я выслушаю вас. Меня не обманешь. Я чувствую, что у вас, Алексей, не имеется особого желания заниматься неприятным и щекотливым делом.
– Вы опять к тому ведёте, Лилия Максимовна, – здраво заметил сыщик, – что очень даже способны заплатить мне сносныё гонорар за мою будущую работу. Оплату гарантируете?
– Разумеется, Алёша. Я решила называть вас по имени. Скажу вам, у меня, как и покойного Воротова, родственников нет. Всякую шушару я не считаю за родственников. И я вполне… могла бы сделать вас, Алексей, своим единственным наследником… своего капитала. Недвижимость, к сожалению, уже… пристроена. Сразу вам скажу, я не храню деньги в сберегательном банке и ни в каких других. У меня есть надёжное место.
– Вот сейчас мы с вами, Лилия Максимовна, абсолютно ушли в сторону.
– Но я должна вас предупредить, Анатолий Владимирович… Если вы возьмётесь за это сложное дело, то можете потерять и свою виллу, и машину, и… Работа у вас намечается опасная, Алёша. Но я не откажусь вам помогать. Без меня у вас ничего не получится.
Зуранов засмеялся и сказал:
– Мне нравится ваш юмор. Оказывается, вы обо мне ничего не знаете потому, что очень погорячились насчёт виллы и машины. Кроме двухкомнатной «хрущёвки», правда, почти в центре города, я ничего не имею. Впрочем, соврал, имею. Кучу долгов. Без них я никогда бы не открыл детективное агентство.
– Значит, меня не совсем правильно информировали, – смутилась старая актриса. – Но не важно. Деньги и прочая… недвижимость – дело наживное. Тем более, хорошо, что у вас ничего нет. Вам терять нечего. А себя и меня вы, надеюсь, в обиду никому не дадите. Вам предстоит бороться и вывести на чистую воду преступников, которые убили Воротова. Другие «уркаганы» меня не интересуют. Его ведь, поймите, зверски убили!
– Почему вы так решили?
– У Василия Абрамовича было что брать в квартире. Я, по сравнению с ним, старая и нищая церковная крыса.
– Как же полиция не определила, что произошло ограбление?
– Всё просто. Где и что у него находится, в частности, деньги, в обычном старом чемодане, знала только я. Не так уж и сложно унести то, о чём практически никто не ведает.
– Но кто-то ведь был в курсе…
– Скорей всего, они предполагали, что скульптор Воротов не беден и не ошиблись. Никуда не торопились. В течение часа можно произвести ограбление чисто и не оставить следов.
– Возможно, вы правы, Лилия Максимовна.
– Не обижаётесь. Алёша. Но я неплохой физиономист. Убеждена, что, во имя справедливости, вы сможете даже пойти… на справедливый самосуд. У вас взгляд…. Добрый, тёплый, но, какой-то, потусторонний. А я всегда за справедливость, любым способом.
– В киллеры ни за какие деньги, бабушка, я к вам не наймусь, – Анатолий, не взирая ни на красноречивые жесты старой актрисы, закурил. – Вы меня утомили. Не скажу, чтобы приятно было с вами познакомиться. Прощайте!
