Неополитики - страница 6

– А случись чего, кому мы там нужны? – Мать недоумённо пожала плечами. – Здесь какая-никакая поликлиника своя.

– Вот именно – никакая! Забыла, как тебе там пневмоторакс заведующая уколом забацала? И ничего, уверен, она работает и дальше. Там, случись что, есть страховка и гарантированные гражданские права, а не липовые. Не скажут «нету тела – нету дела», я тебе примеры до утра могу перечислять, хотя ты и сама всё знаешь.

– Сын, сын! – прервал его физик. – Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Не надо. Не надо, всё и так понятно и известно. Я знаю, – он помедлил, – ты вернёшься, со своими ребятами, вы все, с детьми и жёнами. То, что происходит – это наша вина, моего поколения. – Он говорил тяжело, с большими паузами. – Я не знаю, как исправить, я умею лишь хорошо делать своё дело и буду делать его до конца, чтобы вам было куда возвращаться… Ты уж прости.

Он замолчал, его руки с выступающими венами лежали на клеёнчатой скатерти. Только указательный палец подрагивал, словно выписывал что-то мелким почерком в воздухе.

– Сколько возможностей не использовали, сколько людей потеряли! Я вижу, что страна во власти ворья, вижу плесень реваншизма, пожирающую умы и наше будущее. Но вот что делать – ума не приложу, не понимаю. Чем лучше я делаю своё дело, тем хуже – мной, моим трудом туранчоксы прикрывают страшные лица жулья и бездарей, отбивают растасканные деньги. Но уезжать не буду. – Он замотал пальцем правой руки перед носом невидимого оппонента. – Свою ношу надо нести до конца. Я всегда был честен и знаю: судьба даст мне шанс за это что-то поправить, внести свою лепту, может, хоть кому-то помочь, чтобы не было так стыдно перед вами, избавиться, как говорит твоя мать, от этого когнитивного диссонанса фрустрированной личности. – И он криво усмехнулся.

– Да не нагоняй на себя напраслину. – Сын сел. – Не ты один голову ломаешь, и вины твоей тут ни в чём нет. И диссонанс – он не внутриличностный, а как раз между личностью и бытием, то есть страной, с её парадигмой и укладом. И это не та ситуация, в которой, не справляясь, ты должен измениться сам. Наоборот, здесь необходимо изменить страну, окружение. И отдельные личности здесь ни при чём, вопрос, понимаешь, системный.

– Вот смотри, – продолжал он. – Феноменологически на сегодняшний день политический уклад в этой стране мыслители обозначают как президентско-монократическую республику. Прагматически же речь идёт об эволюционирующей форме ордынской сатрапии. В психике человека, как известно, в его подсознании очень чётко укореняются успешные модели поведения, особенно те, которые при встрече производят болевой или устрашающий момент фиксации. При длительном воздействии и собственном положительном опыте они оседают в геноме человека как устоявшиеся программы и выживания, и развития. Ордынская модель сатрапии или самоуправляемой колонии сформировала и задала дальнейшую форму развития российской государственности. И её живучесть и эффективность была доказана столетиями. Она же сформировала отношение государства к человеку как статистической единицедохода и ополчения. Отношение же человека к власти было сформировано как к сакральному престолу, центру, который всё знает, понимает и видит. Судить, размышлять, решать – это удел главы, остальные должны рьяно исполнять приказы и пожелания, соревнуясь в исполнительском мастерстве и холопьем угаре, при этом благоговея от своей причастности.