– Сентин, ты умеешь хранить тайны? Если я доверю тебе кое-что сокровенное? – спросил он, заглядывая водителю в глаза.
– Вы для меня – вторая семья. Я знаю тебя с самого твоего рождения Майкл. Как можно предать людей, которых любишь, и среди которых живёшь? – с искренней горечью в голосе ответил Сентин.
– Возьми, это для твоей Луизы, – с этими словами Майкл протянул водителю сто долларовую купюру.
– Ты кого-то обворовал? – встревожился Сентин.
– Нет, Сентин это её величество фортуна, – перефразировал юноша слова, услышанные в казино. – я как ты знаешь занимаюсь наведением порядка в библиотеке, и вот в одной из книг, находилось несколько купюр. Хочу поделиться с тобой этой радостью. Одну из них я вручаю тебе, как моему доброму другу . Пусть это будет подарком твоей Луизе, – Майкл сунул деньги в нагрудный карман водителю, не подозревая, какого искренне преданного человека он обрёл в эту минуту.
– Спасибо, мистер Эпштейн. Мне никто и никогда не делал таких подарков, – на глаза водителю навернулись слёзы.
– Спасибо тебе, Сентин, что ты есть у нас, – ответил Майкл, уткнувшись головой ему в плечо.
Всю дорогу они ехали молча. Каждый думал о своём. Сентин удивлялся, как просто мальчик подарил ему сто долларов. Хозяин не терпит незаслуженных щедрот. Он всегда и в одно время платит, но в подобной расточительности замечен не был. Ричард уверенно управлял своей маленькой, но очень прогрессивной империей, и заставлял каждого уважать зарабатываемые деньги. «Капитал, – любил цитировать своего тестя мистера Сандерса Ричард, – не терпит расточительности, и непродуманных вложений. Легче его получить, нежели стабильно сохранять».
«Да, мистер Эпштеин, – размышлял Сэнтин, – очень грамотный хозяин, имеющий такого золотого сердцем ребёнка, хотя и Эдвард добрый малый, а вот Рэм – это копия отца. Доброго слова никогда от него не услышишь. От этого щедрот не дождёшься, скорее отнимет, чем подарит. Хотя по хватке он братьев обскакал, и хозяин не замечает, какого хитреца вырастил. А может и замечает, но пока наблюдает за его действиями?»
Майкл думал о Джозефе. О неожиданной, но такой желанной раздаче за игровым столом казино. О мистическом пребывании в этом месте графа Разумовского, исполняющего его мечту. Баснословный выигрыш, и всё это они, карты. «Джозеф, мой дорогой друг Джозеф. Как же мне понять, где и когда ты будешь снится?»
По приезду домой он попрощался с Сэнти, взяв с того клятву о молчании, и прибежав на чердак начал раскладывать карты, пытаясь определить, кем бы мог быть маркиз Лотти, описываемый в книге если бы существовал. А ведь если существует маркиз Лотти – значит, существует и Сэмуил Хэмпфил. Он достал схему и вписал их имена со знаком вопроса в клетки схемы. Маркиза Лотти он сделал бубновым валетом, а Сэмуила – бубновой десяткой.
В дверях комнаты показалась голова Рэма.
– Чем занимается мой младший брат? – поинтересовался он, проходя в чердачную комнату.
– Так, карты раскладываю, – пожал плечами Майкл.
– Дались тебе эти карты. Лучше читай глупые пиратские саги, – с этими словами Рэм бросил на кровать книгу.
– Я же спрашивал тебя про нее! – воскликнул Майкл.
– Откуда мне знать, какую книгу ты имеешь в виду? – сделал удивленный вид Рэм.
– Всё ты знал, Рэм, и специально её забрал, и откуда в тебе эти мелко-пакостные желания?
– Это ты кого пакостником называешь? – вскипел средний брат.
