Нельзя не признать того, что с такими защитниками никаких врагов не нужно! Впоследствии адвокат Фрэнк МакГоуэн, вспоминая поведение Рооф, не без раздражения называл эту женщину «очень легкомысленной». Наверняка он хотел использовать другой эпитет, но наложенные нормами приличия ограничения не позволили ему прибегнуть к обсценной лексике.
4 сентября в Большом жюри появился человек, существование которого до того момента скрывалось. Аптечный клерк Фрэнк Грей (Frank S. Grey), работавший в аптеке» Owl drug store» в доме №1125 по Маркет-стрит (Market str.) в Сан-Франциско, заявил, что 1 июня продал две унции мышьяка (~57 граммов) женщине, чья фамилия начиналась на «Б». Свидетель не мог вспомнить фамилию, но в кассовом журнале осталась соответствующая запись, гласившая: «6 месяц – 1 число – 1898 год, 2 часа пополудни, миссис Бозин, проживает на пересечении улиц Калифорния и Хайд, куплен мышьяк, 2 унции, для отбеливания, продавец Грей» (дословно: «6-1-98 – 2 p. m. mrs. Bothin, California and Hyde, arsenic, 2 oz.; bleaching; Grey»). По словам свидетеля, женщина, назвавшаяся «миссис Бозин» – тут нельзя не отметить созвучие фамилии Боткин! – приобрела яд для отбеливания соломенных шляпок. Грей обратил внимание покупательницы на чрезвычайную опасность приобретаемого средства – двумя унциями можно было убить приблизительно 330—340 человек! – но дама заверила его, что имеет опыт обращения с мышьяком, а потому беспокоиться не о чем.
В принципе, появление в Большом жюри этого человека уже предопределяло обвинительный вердикт, однако Фрэнком Греем ценные свидетели прокуратуры отнюдь не исчерпывались.
Аптечный клерк Фрэнк Грей во время слушаний в Большом жюри дал исключительно важные для окружного прокурора показания – он заявил, что 1 июня 1898 года в 2 часа пополудни продал две унции мышьяка некоей даме якобы для отбеливания соломенных шляпок. Дама эта назвалась фамилией Бозин и в качестве адреса проживания указала дом на пересечении улиц Калифорния и Хайд. Дама эта была очень похожа на Корделию Боткин, а по указанному ею адресу находился отель, в котором часто останавливалась как сама Корделия, так и члены её семьи.
Другим человеком, чьи показания были призваны разоблачить коварный план Корделии Боткин, стала некая миссис Эдвардс (F. C. Edwards). Ранее она владела кондитерской фабрикой в восточной части Окленда, города, находящегося прямо напротив Сан-Франциско, на другом берегу одноимённого залива. Теперь же это производство было продано, и женщина проживала с мужем на Маркет-стрит в центре Сан-Франциско. Заслуживает особого упоминания то обстоятельство, что она была довольно похожа на Корделию Боткин внешне и – что ещё более любопытно! – являлась любовницей Джона Даннинга. Летом 1898 года она переписывалась с журналистом подобно тому, как это делала Корделия. Этим перечнем совпадения не исчерпывались. По странному стечению обстоятельств миссис Эдвардс оказалась на паромной переправе Сан-Франциско в то самое время, когда туда 4 августа прибыл паром из Окленда с почтовым грузом. Сторона обвинения считала, что именно на этом пароме были привезены почтовые отправления из Стоктона, среди которых находилась коробка с отравленными конфетами.
Узнав из газет, в которых обсуждался маршрут перемещения почтовых грузов, миссис Эдвардс написала о столь странном совпадении Джону Даннингу письмо, в котором просила сохранить в тайне их отношения. Не успокоившись на этом, она явилась к начальнику полиции Лису и рассказала о себе. Мол, так и так, вы можете подумать, будто это я отправила отравленные конфеты жене Даннинга, но на самом деле это не я, а Корделия Боткин!
