Неординарные преступники и преступления. Книга 3 - страница 28

Причастность Рут Энн Померой к распространению сплетен, порочащих Джона и Мэри Карран, никогда доказана не была, но подозрения в её адрес представляются обоснованными. Рут была женщиной жёсткой, неуступчивой, не склонной к сантиментам. Её характер отлично проявился в тот период, когда она хлопотала об освобождении сына из воспитательного учреждения – Рут не стеснялась называть чёрное белым, отрицать очевидное и замалчивать неудобное. Наверное, её нельзя было назвать совсем уж бессовестной женщиной, но то, что она жила в своей особенной системе ценностей и представлений о жизни, сомнению не подлежит.

К середине апреля ситуация, связанная с безвестным отсутствием Кэти Карран, как будто бы получила оптимальное для всех решение. Полиция отыскала некоего свидетеля – имя его никогда не было названо – который рассказал о том, как видел некую неизвестную ему девочку, которую усаживали в чёрный экипаж люди в чёрных одеяниях. Это были то ли католические священники, то ли монахи… А девочка была одета, как несложно догадаться, в тёмный жакет и платье в зелёно-чёрную клетку. Ну, вы поняли, да?

Детектив Адамс [которого Карраны принимали за детектива, но он им не являлся] на радостях примчался к родителям пропавшей девочки и рассказал о полученном сообщении. Он заверил Джона и Мэри в том, что розыск будет продолжен, но, в общем-то, по непринуждённому веселью полицейского можно было понять, что тот видит дело для себя решённым и более не считает нужным морочить голову этой чепухой.

Полицейский ушёл, оставив родителей в глубочайшем недоумении относительно того, что же следует предпринять далее. Адамс мог быть собой очень доволен – он закончил чреватое большим скандалом расследование тихо и спокойно, без жалоб, без обращений потерпевших в газеты. Да и начальник 6-й полицейской станции Томас Дайер тоже мог быть доволен своим подчинённым – никто из газетных писак не связал исчезновение Кэти Карран с Джесси Помероем и не задал капитану неприятные вопросы по поводу досрочного освобождения юного мерзавца из воспитательного дома.

И, в общем-то, всё было очень даже хорошо. Ровно три дня. Потому что около 17:30 22 апреля в двери 6-й полицейской станции в Южном Бостоне вошёл человек, пожелавший подать заявление об исчезновении своего 4-летнего сына. Это был Джон Андерсон Миллен (John Anderson Millen), 31-летний краснодеревщик. По его словам, утром этого дня – а именно в 10:20 – младший из двух его сыновей Хорас Миллен (Horace Millen) отправился в пекарню за свежей выпечкой. Мальчик совершал подобные походы неоднократно и прекрасно знал дорогу, его отсутствие не должно было продлиться более четверти часа. Мальчик, однако, домой не вернулся. В 11:30 его мать по имени Леонора (Leonora) отправилась на розыски сына, которые успехом не увенчались.

В своём заявлении мужчина дал описание одежды сына, которая оказалась довольно броской – тёмные бриджи, высокие ботинки на шнурках, отделанная бархатом рубашка в красно-белую клетку, чёрная бархатная шапочка, украшенная золотым галуном и кисточкой.

Особая деликатность момента, заставившая полицейских насторожиться, заключалась в том, что семья Миллен переехала в Южный Бостон четыре недели назад и по странному стечению обстоятельств поселилась рядом с семьёй Карран. Их дома находились буквально в 20 метрах друг от друга.

Примерно в то же самое время [если точнее, то в 17:15] к патрульному Розвеллу Лайонсу (Roswell M. Lyons), нёсшему службу в районе Дорчестер, южном пригороде Бостона, подошёл глухонемой мальчик. Чтобы привлечь внимание полицейского, он провёл рукой по горлу, давая тем самым понять, что кто-то убит или умер. Полицейский достал блокнот и карандаш; через минуту стало ясно, что найден труп и мальчик может отвести Лайонса к нему.