Выяснилось, что в некоей местной газете 12 или 13 мая появилось лаконичное сообщение, извещавшее читателей о розыскной операции, проводимой полицией в районе колбасной фабрики мистера Лютгерта на Диверси-стрит. Автор должен признаться, что заметку эту обнаружить не смог, и потому её тон и точное содержание остались неизвестны [первая заметка в газетах, которая мне известна, относится к 19 мая 1897 года]. Но насколько можно судить по пересказам этой истории полицейскими чинами, упомянутая заметка была весьма лаконична и ни в чём Лютгерта не обвиняла. По этой причине реакция мужа пропавшей женщины представлялась до некоторой степени неадекватной. Имелась и другая странность, связанная с визитом «колбасного магната» в здание полиции. Полицейские, беседовавшие с Адольфом Лютгертом, обратили внимание на то, что мужчина ни в какой форме не обсуждал факт отсутствия жены – его данное обстоятельство вообще не беспокоило. Его главной заботой являлась газетная заметка и то, как она может повредить его репутации.
Что же касается фактической стороны проводимых полицией розысков, то размер осматриваемой территории увеличивался с каждым днём. 13 и 14 мая полицейские уже принялись осматривать берега реки Чикаго, разделившей две части города – Норт-сайд и Вест-сайд – а также прилегающие к ней пока ещё не застроенные участки земли. Все эти усилия положительного результата не имели в том смысле, что следов Луизы Лютгерт обнаружить не удалось.
Капитан Шюттлер решил, что пришло время лично познакомиться с мужем пропавшей женщины. Тем более что и повод подходящий уже представился [имеется в виду появление Адольфа Лютгерта в здании полиции во время отъезда Шюттлера из города]. 15 мая капитан в обществе своего подчинённого лейтенанта Хатчинсона прибыл в офис колбасной фабрики, находившийся на 1-м этаже главного производственного здания на Диверси-стрит, где впервые встретился с владельцем предприятия Адольфом Лютгертом. Нам известно содержание этого разговора, корректного по форме и конструктивного по содержанию. Капитан сообщил, что полиция хотела бы осмотреть принадлежащую Лютгерту территорию – как самой фабрики, так и особняка, и парка. Адольф дал согласие на проведение необходимых мероприятий, не настаивая на предъявлении ордера [которым полиция не располагала]. Лютгерт ответил на несколько вопросов, связанных с отсутствующей женой. Он, в частности, заявил, что видел её в последний раз вечером 1 мая в районе 21 часа или чуть позже.
Также Адольф пояснил, почему не обращался в полицию с заявлением об исчезновении жены и не пытался вести её розыски самостоятельно. Из его слов следовало, что Луиза с некоторых пор стала демонстрировать признаки душевного заболевания, что не стало для него – Адольфа Лютгерта – новостью, поскольку в роду его жены такие случаи прежде уже отмечались. В этой связи его гораздо больше беспокоила не болезнь жены, а угроза передачи этого недуга детям. Своё нежелание заниматься розысками Адольф объяснил тем, что испытывал сильный стыд от сложившейся ситуации и боялся разглашения происходящего. Сейчас все силы были брошены на решение проблем, связанных с запуском производства, поскольку фабрика не работает с 1 января, а потому он несёт ежедневные убытки из-за её простоя, ввиду чего сил на то, чтобы одновременно с этим лично заниматься розыском жены, у него просто не остаётся.
