Когда мы пришли к той пещере, где провели ночь, я посмотрел на небо. Оно было таким же розовым, как утром. Солнце уже закатилось за горы, а редкие облака, окаймленные красными полосами, ползли вдаль.
– Пришли, – выдавил Брэдли, держась за живот.
– Неужели, – съязвил я.
– Переночуем?
– Я здесь больше не останусь!
– Я с этими болями точно не боец. И тем более, не беглец!
– За мной должок, – обреченно сказал я.
– Что ты имеешь виду?
– Если не сможем пройти через дикарей, то я их отвлеку, а ты проскочишь к Сахару… если он еще жив.
– Нет уж, – возразил Брэдли, будто бы позабыв о болях. – Никаких отвлекающих маневров. Книг начитался и строишь из себя героя?!
– А что предложишь?
– Вместе как-нибудь проскочим. Не может быть, чтобы они были повсюду, и все слышали!
Брэдли впервые был прав. Лучше тихо пробраться, чем дать им знать, что мы там.
Немного погодя, мы решились и сдвинулись с места. Этот спуск тоже был достаточно долгим. В ущелье, вдоль которого мы шли, бушевала река, а где-то вдали слышался водопад. Звук падающей воды ни с чем не спутать. Он эхом разносился на огромные расстояния, и чем ближе мы приближались к нему, тем сердце колотилось быстрее.
Стемнело. Наконец мы спустились к реке и притаились за невысокой скалой. Из-за нее хорошо проглядывалась та пещера, в которой обитали ситсы. Я видел ее темные, мерцающие от костра стены. Брэдли оперся спиной на скалу и держался за живот. Я прочел в его несчастных глазах всю боль, то, как он хочет выругаться, крикнуть, но этого делать нельзя. Он крепко держался.
– Что там? – прошептал он.
В эту секунду я разглядел тень, движущуюся вдоль стены. Сама пещера становилась ярче. Из нее вышла высокая фигура с лучиной в руке.
– Тсс, – ответил я.
Индеец пристально осмотрелся, затем повернул и направился вдаль от нас. За ним из пещеры вышли еще двое. Они несли тело убитого товарища. Когда все трое скрылись в чаще леса, я выдохнул и прошептал:
– Ушли!
– Куда? – спросил Брэдли.
– В другую сторону. Унесли того, которого ты огрел булыжником!
– Зачем?
Я задумался, снова выглянул из-за скалы, а затем ответил:
– Наисса!
– Что?
– На языке Аджа, похороны.
– Так и говори! – прошипел он и тоже выглянул. Через мгновение добавил: – Пошли!
Мы быстро перебрались через реку. Брэдли шел впереди, а я постоянно озирался и тяжело дышал. Мои колени тряслись, как ненормальные. Я тщательно смотрел под ноги, чтобы не поскользнуться или не наступить на сухую ветку. Любой сильный шум мог выдать нас. Хоть рядом и водопад, но посторонний шорох всегда выделяется. Обычный человек может и не услышать его, но индейцы – другое дело.
Мы пробрались через заросли лещины и оказались на открытой местности. Широкую прерию освещал оранжевый диск луны, зловеще выглядывающей из-за облака. Брэдли неторопливо пробрался к роще, в которой оставил Сахара. Через минуту радостно, но вполголоса произнес:
– Живой!
Я тут же кинулся к нему. Конь стоял на том же месте. Видимо, понимая всю опасность, не производил ни единого шороха. Да, это невероятно, но к Сахару даже волки не приблизились, хотя тело лошади, что валялось в нескольких метрах от нас, уже блестело белесыми костяшками.
Брэдли отвязал коня и передал мне поводья. Я посмотрел на него непонимающе, а затем кинул взгляд на морду Сахара.
– Ты поведешь, – тихо сказал Брэдли, держась за живот. – Я не ездок!
– Я тоже с ним не справлюсь!
– Справишься! – сказал Брэдли и кивнул на седло.
