Я медленно опускаюсь на парту, где до этого сидел Василий, а затем подскакиваю как ужаленная, словно даже отдых на месте, которое ранее предпочло это чудовище, может меня скомпрометировать перед Ваниной мамой. Она спрашивает, что на самом деле случилось той ночью. Что вообще происходит? Ванька, оказывается, ничего ей толком не рассказал. Вообще.
- Он когда пришел домой в синяках под утро, отмахнулся, что подрался с хулиганами. Он вообще замкнутый, все в себе держит, лишнее слово тяжело вытянуть. Если случайно о себе что-то проговорится, мы с отцом еще неделю обсуждаем и сами додумываем. Обычно у него всегда все нормально. И тут не исключение. Ну, подрался и подрался, бывает. Заверил, что вопрос уладили, мы с отцом поспрашивали еще да и успокоились. А сегодня не пришел ночевать, не предупредив. А такого ни разу не было, чтобы Ваня - и забыл предупредить! Обычно смс-ку скинет, чтобы я не волновалась, - она всхлипывает. - И на звонки не отвечает. Утром с неизвестного номера позвонил.... голос не такой, - она плачет, - как будто надломленный. И говорит, что те, с кем подрался, заявления на него написали. И дал твой номер. Ты же та самая Юля? Я не ошиблась?
Она уже спрашивала, та ли я Юля, причем дважды. Этот третий вопрос об одном и том же пугает. Женщина в шоке. Я вкратце пересказываю ей, что случилось на самом деле, обещаю, что при необходимости повторю рассказ с любыми подробностями. Она, разумеется, очень этого хочет. Я делаю паузу, а затем выдаю на одном дыхании о Василии Васильевиче и его «щедром» предложении озолотить нашу семью. Ванины родители должны до конца понимать, что происходит.
- В этом плане вы не волнуйтесь, я деньги не взяла. И с родителями поговорю сегодня серьезно, чтобы не вздумали. Я не отступлю. Я... не поддамся.
- О Господи! - рыдает Ванина мама. - Пожалуйста, девочка моя хорошая, только не соглашайся. Они же его в тюрьму хотят посадить. Жизнь ему сломать! Сами отмазаться за его счет! Боже, что же будет. Мы тебе заплатим больше, квартиру продадим, только не меняй заявление!
- Перестаньте, не надо ничего платить. Мне Ваня жизнь спас, я буду за него бороться.
Она снова плачет. Очень тяжелый разговор. В итоге мы расстаемся на том, что можем в любой момент звонить друг другу по любым новостям. Как она поговорит с мужем, еще раз наберет меня.
Решив, что планшеты еще пригодятся, я аккуратно убираю их по коробкам и прячу в шкаф на прежнее место. Возможно, Ване понадобится адвокат и их можно будет продать, если Василий не потребует обратно. А потребует — да и черт с ними.
Меня неслабо трясет, когда иду домой. Ванька в СИЗО - это в голове не укладывается. Забрали - и все, без всяких там предупреждений. Так разве можно? Так разве делается? Если бы у меня были хоть какие-то связи в полиции! А у меня они есть! У одной моей бывшей ученицы папа работает в органах, однажды он приходил на собрание в погонах. Кое-как нахожу ее страницу в соцсетях и прошу выслать номер отца. Как прочитает — ответит.
Я что-то писала про пик безысходности в начале своего рассказа. Отныне каждый день превращается в американские горки: с родителями Вани мы то летим вверх к новой надежде, то падаем вниз, в ужасе закрывая глаза. Когда нам озвучили срок тюремного заключения, который требует прокурор, мы долго не могли осознать его. Все переглядывались, гуглили, обзванивали знакомых с хоть каким-то юридическим образованием, надеясь на ошибку. Но ошибки не было, нам объявили войну без возможности избежать кровавых сражений.
