- Спускайся вниз. Я помоюсь, переоденусь и приду, - говорит и подмигивает.
Я киваю и, склонив голову, иду к выходу мимо него. Когда уже почти у двери, он вдруг хватает меня за руку и притягивает к себе. А потом обнимает крепко-крепко. Так, что у меня кости хрустят. Но я не жалуюсь, обнимаю в ответ, вдыхая запах его кожи, незаметно целуя его футболку, забывая, что накрасила губы. Объятия пьянят, мне хочется, чтобы он не отпускал.
- Спасибо, Юль. Ты... просто герой. Я не знаю, сколько в тебе силы и смелости. Ты очень помогла своим... небезразличием. Что не отвернулась. Писала, на звонки отвечала. Родителей поддержала. А с ними иногда трудно, я-то знаю. Я этого никогда не забуду. Я твой должник.
Все прекрасно, но вот последнее предложение мне совсем не нравится. В глубине души, что уж тут скрывать... я замуж за него мечтаю выйти, а не иметь в числе своих должников. Между тем он продолжает, разжав руки и отпуская из столь желанного захвата:
- Если тебе что-то когда-то понадобится, то сразу говори. Звони в любое время дня и ночи. По любому вопросу. Я всегда помогу. Без всякого стеснения. Знаю, что ты одна, по сути, в Крае. Вот раньше были мои родители, теперь и я есть. Пока не представляю, чем могу, но... если смогу, все сделаю.
Я киваю и улыбаюсь, понимая, что он только что взял мое многострадальное сердце и выстрелил в него с пары метров из базуки. Вдребезги. Прощается он. Спасибо за все, Юль, спишемся.
Вот тебе и новое белье. Депиляция. Он ведь постоянно мне снится в эротических снах. Я... нет, не то, чтобы озабоченная этим делом. Но я взрослая здоровая женщина, и мне нужен мужчина. Испытываю понятно какие потребности. И мне так хотелось, чтобы с ним... А ему разве нет? Он ведь там годами без ласки. Не может быть, чтобы не хотел. Но только что у нас было самое целомудренное объятие, какое только возможно.
Он снова не к месту подмигивает и уходит в ванную, на этот раз закрывается. А я, вздохнув полной грудью, спускаюсь вниз.
- Юля, ну где ты? А где Ваня?
- Он сейчас помоется и спустится.
- Вы вместе наверху были, о чем говорили? - спрашивает она настороженно. Я прищуриваюсь, вглядываясь в ее лицо. Передо мной суетящаяся, веселая Елена Дмитриевна и огромное удовольствие ее такой видеть.
- Да так, ни о чем. Чем вам помочь?
Ощущение, что они не знают, как ко мне относиться. И из-за их метаний - это взаимно. То мы общаемся, как близкие родственники, родные люди. То - как чужие. Вести себя как ни в чем не бывало и делать вид, что не замечаю холодка, дается с трудом. Но не уеду отсюда, побуду еще немного. Слишком долго я ждала обещанной конфеты, чтобы, оказавшись с ней на расстоянии вытянутой руки, сбежать, испугавшись диабета.
Вани нет почти полтора часа, даже его папа ходит проверять, не утонул ли. Затем спускается вниз в новой одежде — белой майке с длинным рукавом и в светлых джинсах, которые купили его родители.
- Извините, - говорит смущенно.
Его волосы еще влажные, а сам он пахнет чистотой и шампунем. Андрей Петрович разливает вино, и после двух тостов атмосфера разряжается. Исчезает неловкость, которая бывает при неожиданной встрече с бывшими коллегами или давними знакомыми: вроде в жизни сто раз все перевернулось с ног на голову, но рассказать по сути нечего, потому что вроде как мелочи. И получается: нет, не вышла замуж, а так нормально все — и у нас хорошо. Мы ж много с Ваней общались эти годы, основные события знаем. Они втроем обсуждают общих родственников, периодически обнимаются. Ванина мама, наверное, литр слез выплакала за вечер от счастья. Папа тоже доволен. На Ваню приятно посмотреть, и они... облизывают его взглядами, любуются, восхищаются. Ладно, мы втроем не сводим с него жадных глаз, как он ни разу не подавился - остается загадкой.
