Он повел пожилую еврейку в сторону хранилища, и ему совсем не понравилось, как Зельда Мамбург и Захаров, ассистент управляющего, переглянулись. Словно телепатически обменялись новостями. И главной новостью был он – Виктор Иосифович Галынский, сорокатрехлетний сумасшедший. Что ж, себя он подобным ярлыком не клеймил, но отчетливо видел, как это делают глаза других.
Пришлось стиснуть зубы, чтобы не разразиться проклятиями. Однако злость улетучилась при виде входа в хранилище. Огромная двадцатитонная дверь, похожая на стальную пробку, находилась в положении «ОТКРЫТО». Это означало, что дверь была полностью распахнута, а придверная зона хранилища, регулируемая тремя приводными моторами, – поднята.
Сейчас особая панель, покрытая ковролином, образовывала единое полотно с полом. Когда нужно было сдвинуть гигантскую дверь, она опускалась. И поднималась в случае штатной работы банка. Это позволяло таким важным и хрупким особам, как Зельда Мамбург, не сбиваться с шага, когда они входили в хранилище, чтобы вверить банку свои цацки.
– Что с вами, господин Галынский? – спросила Зельда Мамбург, когда они миновали охранное армирование. – Вы побледнели, как ладони мертвеца. А уж я-то на них насмотрелась, можете мне верить.
– Ничего страшного. Просто это место… э-э… особенное для меня.
Зельда Мамбург хмыкнула, но ничего не сказала.
Сердце Вика бешено колотилось, хотя вокруг простиралось самое обыкновенное банковское хранилище. Возможно, оно было чуть лучше и надежнее прочих, но в остальном оставалось всё той же бронированной коробкой с начищенными полами, вмурованной в бетонный короб, частично уложенный в землю.
Два зала – клиентский и особый.
Клиентский – отрада глаз. Высокие лакированные стеллажи, похожие на библиотечные, и аккуратные передвижные лесенки. Банковских ячеек – чуть больше трехсот. Мягкое янтарное освещение, поданное на поворотных светильниках на шинопроводе, чтобы не пропустить и чешуйки кожи. Шесть столов с зелеными лампами. Под такую сунешь затертую фамильную драгоценность, а она сверкает так, словно ее выставили на витрину ювелирного магазина.
С особым залом всё было куда проще. Там хранились перетянутая лентами наличка, золото, сбитое в слитки, и кое-какие документы государственных компаний. Ничего интересного.
Ну и, конечно, сама дверь была с определенным секретом.
Вик сколько угодно мог цепляться за эти знания, проворачивать их в разуме и так и сяк, но это не помогало. Не сбавляя оборотов восковой улыбки, он оглянулся на овальный вход. Сердце забилось еще сильнее. Это происходило опять.
Банк затапливала тьма.
Она не имела внятного источника и попросту вплывала через высокие окна. Помещения Первого межрегионального мертвели прямо на глазах. Лакированные поверхности столов с щелчками расслаивались, а плитки пола собирались горбами. Издавая отвратительные скользкие звуки, тьма проникала повсюду. Охотилась за любым укромным уголком, словно ядовитый газ.
«Нет, не как газ, – заторможенно подумал Вик. – Как вода. Чем бы это ни было, оно напоминает воду. Тори, за что ты так со мной?»
– Кто такая Тори, господин Галынский? – Зельда Мамбург не сводила с Вика глаз. – Ваши губы произнесли это имя, а я, знаете ли, хорошо читаю по губам.
– Это моя сестра. Виктория. Она очень больна.
– Мне жаль. А теперь давайте найдем мою ячейку, и вы развеселите нас своей особой шуткой.
