Непогрешимая Россия - страница 9

По теории Маркса, народ не только не должен разрушать государство, «напротив, должен укреплять и усилить и в этом виде передать в полное распоряжение своих благодетелей, опекунов и учителей – начальников Коммунистической партии, словом, господину Марксу и его друзьям, которые начнут освобождать его по-своему. Они сосредоточат бразды правления в сильной руке, потому что невежественный народ требует весьма сильного попечения… а массу народа разделят на две армии: промышленную и землепашескую, под непосредственной командою государственных инженеров, которые составят новое привилегированные науко-политическое сословие»[24]. «Социализм без свободы это рабство и скотство», – таков был общий вывод Бакунина[25].

Бакунин, как известно, был анархист, но его взгляды на государство удивительно совпадают со взглядами Ницше на это «чудовище». Ленин первоначально отнюдь не собирался укреплять государство, он хотел сломать государственную машину. Не получилось. Меньшевики, то есть ортодоксальные марксисты, обвиняли Ленина в бланкизме. Ленин и в самом деле действовал по методу Бланки: сначала захват власти революционной партии, а потом необходимые экономические преобразования, сначала политика, потом экономика[26]. До Ленина в России на таких же позициях стоял Ткачёв, Ленин его высоко ценил и преувеличивал, то ли по неосведомленности, то ли умышленно, его значение в революционном движении. Но Ткачёв в этом движении оставался маргиналом, тогдашние революционеры ожглись на нечаевщине и были против «организаций» вообще, а Ткачеву не доверяли тем более, как сообщнику Нечаева.

По словам Шульгина, Ленин не учитывал национальные особенности России. Сталин их учел, и сразу заработал от Троцкого обвинение в «национал-социализме». Для меня лично это не обвинение. Когда Н. Митрохин готовил свою книгу «Русская партия» и встречался со мной, я прямо заявил ему, что позиционирую себя как русский национал-социалист, но сразу оговорил: «Только не вешайте мне на шею Гитлера. Русский национал-социализм это не Гитлер, а Герцен и Бакунин».

Ленин учитывал национальные особенности, как и Сталин, только эти особенности нельзя представлять себе в виде одной цветной плашки, общие описания «национального характера» часто оказываются однобокими. Реальные нации сложились из разных расовых составляющих и разница между северянами и южанами велика и в Германии, и во Франции и в Италии. И в России прослеживаются не одна, а две разные традиции. На одну из них опирался Ленин, об этом он и писал в своей работе «О национальной гордости великороссов», другую задействовал Сталин.

Два русских типа хорошо описал Н. И. Костомаров в своей книге о Смутном времени. «На юге, в краю, которой тогда носил общее название украинных городов, был другой дух, чем в Москве и собственно в Московской земле… Уже давно московские государи старались утвердить полное единство земли и слитие всех народных местных интересов под властью и нравственным первенством Москвы, так чтобы вся Русь не думала и не чувствовала иначе от Москвы. Но стихия древней раздельности искала себе исхода и находила в южных областях. Чем далее русская жизнь шагала на юг от Москвы… тем народ был вольнее и своеобразнее, тем более было местных особенностей и стремлений не подчиняться Москве. Полное явление этого свободного противодействующего московским государственным интересам начала было в казачестве…