В груди с каждым мигом нарастала тревога. Я не смогла больше церемониться и, прижав полы покрывающего голову мундира, побежала к крыльцу, готовая расталкивать стражу собственными руками. Но солдаты, словно по команде, синхронно разошлись в стороны при моём приближении, и один из них даже открыл передо мной парадные двери.
Оказавшись в ярко освещённом люстрами холле, я ощутила резкую боль в груди. Чувство было странным, точно не сердечный приступ. Болело, как будто вовсе не тело, но больно было очень сильно.
Мальчик… Я волновалась за него, и не взирая на пульсирующую резкую боль, пошла вперёд.
Доверившись неведомому чутью, я двинулась к лестнице на второй этаж и побежала по коридору, мундир упал на ступени, но я не оглядывалась.
– Где генерал? – спросила стражу, стоявшую по стойке смирно поперёк коридора.
– Там, ваша светлость, – указали мне на приоткрытую дверь вдали.
Боль в груди усиливалась, и последние шаги я преодолевала с трудом.
Наконец я дошла. Передо мной предстал чёрный проход. Я толкнула дверь, раскрывая шире, и вошла внутрь. Помещение было большое, в передней комнате стояла кромешная темнота, но вдали, в одной из комнат, горел свет. Я с замиранием сердца двинулась туда.
– Он не дышит, отпустите его, генерал, – скорбно проговорил сгорбленный седой мужчина, стоявший у кровати. На нём был чёрный сюртук, как на том странном духовнике Кальберте, присутствовавшем на свадьбе.
– Георг, не сжимай его так, сломаешь что-нибудь, – сказал другой мужчина, молодой, худощавый, с модной чёрной бородкой. На нём была надета белая рубашка, растёгнутая до середины груди, – эдакий мачо-сердцеед.
Я увидела широкую спину Скарсгарда, сидящего на краю постели и качающего на руках мальчика лет восьми. Мужчина убрал светлые волосы со лба паренька и заглянул в его бледное лицо. Губы ребёнка были синие, вокруг рта белый налёт, кожа бледная, словно фарфоровая.
Плечи генерала содрогались, будто от беззвучного плача, дрожащие пальцы в сияющих перстнях гуляли по лицу и плечам мальчика.
– Дайте его мне! – сказала я.
Неведомая сила подтолкнула меня вперёд, через спины двух неизвестных мужчин. Я ведь не медик и даже крови всегда боялась, но я бросилась к мальчику, взяла его на руки и прижала к груди.
От резко вспыхнувшего внутри огня я широко раскрыла глаза и вскрикнула. Меня окутало зеленоватое свечение, и я ощутила, как перетекает живая сила из моей груди в тело мальчика.
– О-о-ох, – простонала я.
Ощущения были такими, словно я на американских горках, лечу вниз с самой высокой вершины. Но это высасывало из меня силы, голова кружилась, и, казалось, я сейчас потеряю сознание.
Скарсгард взял меня за руку, и его прикосновение успокоило меня. Он сидел рядом на кровати и глядел на меня, как коршун.
Ресницы ребёнка вдруг зашевелились, и он уставился на меня большими светло-карими глазами.
– Эдвард! – воскликнул генерал, взяв парнишку за плечи. – Как ты меня напугал!
– Задушите, – проворчал слабым голосом мальчик. – Пустите!
– Ваша светлость, давайте его положим! Наследнику нужен покой! – воскликнул сгорбленный духовник. Всё это время он стоял над нашими с генералом головами, внимательно наблюдая за происходящим.
– Да, конечно, мэтр Бенедикт, сейчас… – взволнованно ответил Скарсгард, начав суетно крутиться над ребёнком.
Передо мной словно оказался другой генерал. Тот, который был на свадьбе, был властным и бессердечным, опасным до мозга костей! А теперь я видела перед собой заботливого человека, ответственного отца, и у меня невольно вздрагивало сердце.
