Вера сидела у окна и вышивала очередной заказ, проворно работая иглой.
Антонина Павловна занялась стиркой, и стоя на улице под окном у корыта, лихо отстирывала тряпку за тряпкой. Тут же складывала белье в корзину, чтобы потом пойти к реке и отполоскать его там в чистой проточной воде. Мужчин в доме не было, а маленькая Полина игралась во дворе в куклы, которые ей смастерила Вера из остающихся от пошива лоскутов.
Неожиданно перед домом остановилась барская пролетка, и Карнауховы разом вздрогнули. Женщина в испуге отложила стирку, медленно бросила тряпку в корыто, вытерла руки о фартук и пошла навстречу ему.
В этот момент Вера прильнула к окну, увидела Григория, и ее сердце забилось от волнения и страха перед встречей с ним. Прижимая к груди вышивку, на её лице застыл неподдельный испуг. Она быстро встала из-за стола и метнулась в комнату, стараясь скрыться от назойливого барина. Там спешно задернула за собой занавеску, как будто она могла ее сейчас спасти, а сама забилась на стул в уголок и затихла, прислушиваясь к каждому шороху, что доносился с улицы через открытые двери.
– Здесь живет Антонина Павловна? – спросил мужчина, подходя ближе.
– Здесь, – настороженно смотрела на него женщина.
– Я по вашу душу, – с улыбкой проговорил Громов и остановился перед ней.
А сам осмотрелся по сторонам, разглядывая, как они здесь живут.
– Если что надобно, могли бы прислать за мной. Я сама бы пришла к вам, – отозвалась Карнаухова.
– Ничего страшного, – успокоил он. – Я теперь, по роду своей деятельности, буду ездить везде, знакомиться с народом, смотреть, как живут люди, помогать им.
– Но… нам пока… Слава Богу, помощь врача не нужна, – пожимая плечами, ответила она.
– Зато мне ваша очень нужна! – добродушно отозвался Григорий Владимирович.
– Пройдемте в дом, – пригласила портниха и пропустила дорогого гостя вперед, а сама пошла следом.
Уверенной и важной походкой мужчина вошел в горницу, остановился у порога и огляделся.
Следом зашла хозяйка и с ходу пригласила его к столу.
Громов принял предложение и сразу шагнул вперед. Он с ходу присел за стол у раскрытого окошка, а сам всё озирался по сторонам, осматривая их жилище.
В горнице было чисто и светло. Мастерицы не только шили людям на заказ, но и себя не обделяли рукоделием. Здесь и вышитые скатерти на столах, а их было два: один в центре комнаты, обставленный лавками, скорее всего, здесь вся семья собиралась в обеденное время, а второй у окна с рукоделием. На окнах ситцевые шторочки, расшитые по кроям шелковой нитью. На образах вышитые рушники. Занавески на дверях и печи были подшиты ажурными, вязанные крючком, подзорами. Судя по дверям, комнат было три. В доме все было убрано и уютно. В углу стоял шкафчик с посудой и кухонной утварью. У печки лавка, на которой спал рыжий кот. Весь дом был устлан чистыми самоткаными дерюжками. У входа на стене красовалась большая вешалка, видно, хозяин сам постарался и вырезал ее из дерева. Получилось очень даже красиво. Под вешалкой были сложены плетеные корзины, их было много, скорее всего, хозяева приготовили их на продажу.
Антонина Павловна позвала дочь:
– Вера, выйди, у нас гости!
И обращаясь к барину пояснила:
– Чаем вас угостим.
Григорий насторожился, ожидая появления девушки. А Карнаухова присела за стол и тихо спросила:
– Что вас привело к нам?
– Видите-ли, – заговорил взволнованно он, – мне порекомендовала вас моя маменька. Я открываю свой кабинет, и мне надобно пошить шторы, скатерти, полотенца. Еще бы салфетки, и халат заказать у вас. И все надо пошить быстро.
