2. Глава 2
Пробуждение было отвратительным. Кажется, ночью ко мне в рот пробралось стадо хомячков и, видно, там сдохло, когда я неосмотрительно зевала. И теперь во рту кака, а маленькие неупокоенные хомячьи души бьются у меня в черепе, принося адские муки. Надо было срочно найти живительную влагу и выпить за упокой несчастных зверьков, в надежде, что от этого они смилостивятся и покинут мою голову. Глаза открывать никак не хотелось и из мягкой постели выбираться тоже, но голова раскалывалась, и сушняк просто убивал. Поэтому я аккуратно села и свесила ноги с края кроватки, и только после этого приоткрыла глаза. Увиденное заставило меня испуганно вскрикнуть и шарахнуться обратно в подушки, из которых сразу же раздалось моё многострадальное:
– Аааааа...!
Из-за резкого движения в голове произошел взрыв, и теперь убитые алкоголем клетки головного мозга радужным фейерверком сыпались из глаз.
– Наконец-то вы проснулись, – в голосе говорившего была неподдельная радость.
– Голова не болит? – а вот этот голос просто сочился неприкрытым злорадством.
– Сгинь, нечистый! – только и смогла я промямлить, вновь аккуратно выбираясь из плена подушек.
Белобрысый обиделся и, поджав губы, демонстративно от меня отвернулся. Ишь, какая неженка! Ладно, будем с его другом общаться, он мне явно рад, вон как лыбится. Повернувшись к брюнету всем корпусом, я постаралась изобразить взгляд побитого щенка и заканючила:
– Серёженька, дай водички попить… Я волшебное слово знаю! ПОЖАЛУЙСТА!
Парень сначала растерялся, но надо отдать ему должное, уже через мгновение мне протягивали стакан живительной влаги. Стакана оказалось мало, поэтому я отобрала у доброго самаритянина весь графин и жадно присосалась к горлышку. Вскоре живая вода заполнила меня до краев, и даже души хомячков уже не бились, а медленно плавали на спинках в моём черепе, и их плавные взмахи лапок почти не причиняли дискомфорта. Проанализировав своё состояние, я решила, что жить дальше буду и потому стала оглядываться.
Мы находились в красивой комнате, отделанной в бежевой и зеленой гамме, из которой выходило три двери. Мебели было немного. Большая кровать с балдахином (обалдеть, только в фильмах такое видела), прикроватная тумбочка с подсвечником (так… потом подумаю об этой романтике), слева огромный камин, напротив кровати панарамное окно от пола до потолка, перед которым стоят два кресла, занятые вчерашними психами, и журнальный столик. У двери справа трюмо со шкафчиками, зеркалом и бумага с чернильницей «а’ля «А.С. Пушкин», а рядом что? Перья? (Так, об этом я тоже подумаю потом). Насладившись всем этим великолепием, заодно оглядела себя, и обнаружила всё те же бриджи и тунику, только теперь изрядно помятую. Мое настроение стало совсем хорошим, и я решилась отважиться на утренние процедуры.
– Ребят, мне бы умыться. Где ванна?
– Что? – спросил брюнет и тут же спохватился, немного покраснев. – А-а-а-а, вот там, – и ткнул пальцем в одну из дверей.
Хмыкнув, (ну точно, неженки) я пошлепала в указанном направлении. М-да… небольшое светлое помещение встретило меня круглым зеркалом на стене, тазиком на столике, кувшином воды, полотенцем и деревянным седалищем, правда, сверху обитым мягкой тканью. Если до этого меня ещё преследовали мысли, что никакой это не другой мир, и вот сейчас из ниоткуда выпрыгнут люди с камерами и, радостно тыча мне микрофоном в рот, проголосят: «Улыбнитесь, вас скрывает снятая камера!». Тьфу, то есть наоборот. То теперь же..., я печально села на стульчак и пригорюнилась.
