– Я это уже поняла, – улыбается Эль в ответ.
Одной проблемой стало меньше. Фух.
– Никакие деньги этому мерзавцу можешь не возвращать. В ближайшее время Рубину не до того будет. Я почти весь день наблюдала за ним через прогу, и записанного материала вполне хватит, чтобы отмазать тебя от проблем, а «твоего парня» взять за яйца. На одном из отрывков, который я сейчас отправлю в полицию, Рубин сдает с потрохами и себя, и еще одного своего подельника. Таких, как ты, у них с десяток девчонок, и каждую первую они ставят на счетчик. Так что пусть с этим разбираются правоохранительные органы, а ты поезжай к матери и побудь с ней неделю, а то и две. Договорились?
В глазах Эль стоят слезы благодарности. Несколько раз она громко шмыгает носом, а потом бросается мне на шею. Обнимает так сильно, что мы обе едва не заваливаемся на пол.
– А ты? – спрашивает она.
– У меня есть одно незавершенное дело. Потом тоже уеду.
– Навсегда? – Эль словно читает мысли.
– Пока не знаю, – обманываю я.
– Тонь… – Эль опять всхлипывает. – Ты просто не представляешь, что для меня сделала… – Она еще раз крепко меня обнимает.
Конечно, представляю. И не прочь, чтобы и за меня вступился такой же «волшебник», но его, к сожалению, нет. Придется как-то самой выбираться из той задницы, в которой оказалась по собственной глупости.
Я хватаюсь за гудящую голову и с трудом приоткрываю веки. Зрение никак не прояснится. Почему такое коматозное состояние? Стараюсь вспомнить, из-за чего оказался в отключке. События воспроизводятся с трудом.
Разговор с Даном, парковка, люди Маршалла… боль в груди, темная копна волос склонившейся надо мной девчонки из бара, ее испуганные глаза на пол-лица…
– Ну наконец-то очухался, – доносится сквозь гул знакомый голос. – Я уже думала по русской традиции, которые ты так любишь, в церковь ехать и за упокой свечку ставить. Правда врач отговорил, сказал, тебе еще рано.
Судя по пищащим датчикам на руке, я в знакомой для себя обстановке. Но, хоть убей, не могу вспомнить, как долго здесь нахожусь. За последний год это третья госпитализация. Проклял меня, что ли, кто?
– Сердце? – Облизываю пересохшие губы, пытаясь сфокусироваться на лице Ванессы.
– Легкое оказалось пробито. Ну и образ жизни, который ты ведешь, наложил отпечаток. Предынфарктное состояние. В тридцать-то лет, – цокает она языком. – Если бы Зен хоть отчасти был в курсе, как у тебя «все под контролем» в плане здоровья, он точно не доверил бы тебе ребенка. Да даже щенка.
– Все, – морщусь я и устремляю глаза в белый потолок. – Болтаешь много. И без того голова трещит.
Разговорчивость и эмоции – верный признак, что Ванесса в панике.
– Леон… – Она подходит ближе и берет меня за руку. – Может, ты все-таки сделаешь мне ребеночка? Ну вдруг однажды не пронесет, так хоть кого-то оставишь после себя. Плохой наследственности я не боюсь, а возможностей хватит, чтобы воспитать ребенка. Даже без отца…
Какие оптимистичные прогнозы. Пиздец.
– Тебя рядом не было, когда люди Маршалла мне пушкой в грудь тыкали? А то, может, рикошетом голову задело?
– Какой же ты… Я вообще-то места себе не находила от волнения…
– Врача позови.
Ванесса переводит взгляд на монитор с показателями.
– У нас тут кое-что произошло, пока ты отдыхал под капельницами.
– Что?
– Фирма стала банкротом.
Я скашиваю глаза на свою помощницу.
– Ну ладно, я слегка преувеличила. Почти банкротом. Кое-что оставили. Но сумму со счета увели внушительную.
