Непотопляемая Грета Джеймс - страница 26

Бен кивает:

– В этом нет ничего плохого.

Она гоняет по бокалу маленький бумажный зонтик.

– Не знаю, изменю ли я свое мнение на этот счет позже, когда будет слишком поздно начинать другую жизнь. Но сейчас я этого не хочу. – Она тяжело смотрит на него, словно он собирается отстаивать иную точку зрения. – Но я ненавижу гадать, будет ли будущая Грета злиться на нынешнюю Грету за то, что та вовремя не разобралась со своей жизнью, понимаете меня?

Он смеется:

– А я все еще злюсь на прошлого Бена за некоторые его поступки, чтобы слишком уж волноваться за будущего Бена.

– Вам не хватает всего этого?

– Чего?

– Семьи, партнера, дома.

– Мне не хватает моих девочек.

– Расскажите мне о них.

Выражение его лица становится таким искренним, таким нежным и серьезным, что Грете кажется, она понимает, какой он отец, прежде чем он успевает произнести хоть слово.

– Эйвери шесть лет, а Ханне четыре, – говорит он и тянется к телефону, видимо, желая показать фотографии. Но потом, передумав, убирает руку. – Эйвери без ума от единорогов, и книг, и ниндзя, а Ханна от всего, от чего без ума Эйвери.

– Похоже, у них хороший вкус.

– Так оно и есть, – улыбается он. – Они совершенно потрясающие. Но не поймите меня неправильно – они могут и достать. Но они обе такие забавные, смешные, удивительные человечки. – Он пожимает плечами: – Все это очень прикольно.

– А их мама?

Грета старается сохранять бесстрастное выражение лица, спрашивая об этом. Хотя не понимает почему. Не может такого быть, что она заинтересовалась Беном, ведь все в нем прямо противоположно тому, что она ищет в парнях. Он стереотипная версия человека, с которым она рано или поздно сошлась бы, если ее жизнь шла бы по обычной колее: с ним хорошо строить совместное будущее, где есть место обручальным кольцам и ипотечным декларациям, летним отпускам и тестам на беременность, спискам подарков младенцу и детским садам – всем тем вещам, что заставляют Грету потеть и страдать от клаустрофобии.

Но есть в нем и что-то неоспоримо очаровательное, и Грета осознает, что тратит много энергии, гадая, почему все еще разговаривает с ним, хотя обычно в таких ситуациях находит предлог, чтобы уйти.

– Она… – начинает Бен, глядя куда-то в сторону. Все в нем напряжено – от плеч до челюсти. – Мы не… Я не знаю. Мы официально расстались около полугода тому назад. Она осталась с девочками в Нью-Джерси, а я переехал обратно в город. Но все у нас разладилось задолго до этого. – Он поглаживает бороду и сильно выдыхает. – Мы встретились, когда учились в старших классах.

– А, – произносит Грета так, будто это все объясняет.

– А потом, учась в колледже, разбежались на пару лет, так что она не единственная… – Он замолкает и качает головой, а затем говорит: – Когда ты знаешь кого-то так долго, вы словно прикипаете друг к другу. И у тебя остается мало возможностей для того, чтобы меняться. А потом появляются дети, и это в некотором смысле лучшее из того, что может произойти, но в то же самое время и самое трудное, потому что все твои проблемы выходят наружу – вещи, которые было гораздо проще игнорировать до того, как у вас образовалась пара маленьких человечков, зависящих от вас, и мысли о том, что можно разрушить семью только потому, что ты не так счастлив, как, по твоему мнению, мог бы быть, разбивают твое сердце, вот ты и держишься за то, что имеешь. Но потом оказывается, что есть другие способы пустить твою жизнь под откос, более медленные… – Он смотрит на Грету: – Боже, простите! Я не собираюсь относиться к вам как к психотерапевту.