Однако всё это мелочи по сравнению с тем, что у нас не было медикаментов, а более семидесяти процентов численности отряда ранены, причём многие имели множественные и тяжёлые ранения. Всё это говорило о том, что ни о какой партизанщине речи идти не может. Мы и без неё, даже не вступая в бой, в самое ближайшее время без оказания раненым медицинской помощи начнём терять людей. Врачи-то у нас в отряде имелись, только вот не было у них всего спектра необходимых для эффективного лечения лекарств, как не было и оборудования для проведения операций. Какая уж тут партизанская борьба…
Поэтому я сумел убедить командиров выбрать самый эффективный способ преодоления линии фронта – улететь. И сейчас у нас появился на это шанс.
Увидев, что подходящий самолёт сам прилетел нам в руки, мы решили срочно начинать действовать.
Отползли метров на сто от края леса, поднялись на ноги и, пригнувшись, ушли ещё метров на триста вглубь.
Когда удалились на достаточное расстояние, чтобы поговорить, я остановился и обратился к лейтенанту государственной безопасности:
– Товарищ командир, наш лётчик утверждает, что данный самолёт он в небо поднять сможет. Поэтому нужно немедленно действовать.
Воронцов вопросительно посмотрел на бывшего военнопленного.
– Смогу, – подтвердил тот. – И лейтенант Николай Смирнов тоже, думаю, сможет.
Чекист кивнул и обратился ко мне:
– Ты что предлагаешь? Хочешь захватить самолёт прямо сейчас?
– Именно так! Его заправляют, значит, собрались куда-то лететь, – сказал я и на всякий случай поинтересовался у лётчика: – Товарищ старший лейтенант, этот самолёт сколько человек в себя вместить сможет? Нам его будет достаточно, чтобы в него вместились все шестьдесят бойцов, или придётся захватывать ещё один какой-нибудь?
Лётчик наморщил лоб.
– Насколько я помню, считается, что пассажирский или десантный вариант этой модели способен вместить в себя тридцать человек. Но это имеется в виду, если пассажиры разместятся с комфортом. Ну а так фюзеляж широкий, должны влезть.
– А грузоподъёмность позволит?
– Думаю, да. Единственный вопрос в том, что у нас много лежачих. Сумеем ли их нормально разместить?
– Придётся потесниться, – вздохнул чекист и покосился на меня. – Только вот теперь главный вопрос: сможем ли мы его захватить? Да ещё в целости и сохранности. А то делим шкуру неубитого медведя, ведь времени-то почти что и нет. Раз его так срочно заправляют, то, вероятно, вскоре будет отлёт. Неспроста же у них эта спешка. – Воронцов посмотрел в ту сторону, где ожидала нас основная часть отряда и задумчиво произнёс: – Вообще, по-хорошему, с комдивом бы посоветоваться нужно.
– Некогда нам советов ждать, товарищ командир, – немного резко сказал я. – Сами же видите, речь идёт о минутах.
– Так-то – да, – согласился со мной чекист, но напомнил: – Там, на аэродроме у здания и у пушек, солдаты есть. Забабашкин, ты их видел?
– Конечно.
– Я в бинокль насчитал тридцать человек. А нас шестеро.
– Вообще-то их больше. Я насчитал сорок три противника. Но в зданиях могут быть ещё.
– Вот я и говорю, что для страховки неплохо бы нам с десяток бойцов подтянуть. Вдруг, как только ты начнёшь стрельбу, многие гитлеровцы попрячутся. Тогда их тяжело будет всех перебить. Придётся идти на штурм по открытому полю, а это неминуемо вызовет потери с нашей стороны.
– Не вызовет. У меня уже составлен план по отстрелу. Пока одни будут умирать, другие не будут видеть, как это происходит. Так что справимся своими силами, – заверил я.
