В прихожей меня ожидало бело-рыжее чудо по кличке Котангенс. Всё-таки этот вариант клички всем понравился больше и надёжно закрепился за пушистиком. Я взял на руки трущееся об ногу и мурчащее существо, на душе сразу стало тепло и уютно. Надо запатентовать новую разновидность психотерапии – “кототерапию”. Ничто так не успокаивает, как мурчащий котик и ничто так не бесит, как котик точащий коготки о ваш любимый диван. Хорошо, что за нашим этого пока не замечали. А может это опять пресловутая бытовая магия Маргариты? Вполне может быть. По той же причине он с первого дня и в специально отведённое место в туалет ходит несмотря на малый возраст. Маргариту он сразу инстинктивно стал обходить стороной, чем она была довольна. Исходящие же от Настюхи запахи тянули его к поварихе мощным магнитом, но на кухню ему заходить не позволяли, это он усвоил сразу. Скорее всего тоже Маргарита постаралась.
Они все как хотят, а я всё равно буду звать его Декабрист. Главное, что он откликается. Сначала я подумал, что он откликается просто на звук моего голоса, но ни Январист, ни Февралист на него не подействовали. Умный какой попался. Или это снова бытовая магия? А вот Пантелеймона он не любил больше всех, и никто не мог понять почему. Тот его и пальцем ни разу не тронул, а котейка всё время норовил дотянуться до его ноги когтями из-за угла или тяпнуть зубками за пятку, когда слуга проходил мимо коварной засады.
К моему приходу семейный ужин уже закончился и все по традиции плавно перетекли в каминный зал. Нет ничего приятнее вьюжным зимним вечером, чем посидеть у открытого огня с чашкой чая в одной руке и свежей ватрушкой в другой. Я сегодня уже никуда не торопился, поэтому мог себе позволить поддерживать неторопливую семейную беседу обо всём на свете.
Утром по приезде на работу я в первую очередь пошёл не к себе в кабинет, а к Виктору Сергеевичу. Пора начинать сдвигать с мёртвой точки планы по развитию фармации и чуйка мне подсказывала, что начать этот процесс надо именно так. Почему? Да потому что почти все полезные изменения в моей жизни так или иначе связаны именно с ним.
– Саша? – удивился Виктор Сергеевич, увидев меня у себя в кабинете с утра пораньше. Понимаю его удивление, такое произошло впервые. Он как раз мыл руки перед началом приёма. – Что-то случилось о чём я не знаю?
– Слава Богу, нет, – улыбнулся я. – Просто очень нуждаюсь в вашем совете и помощи.
– Заинтриговал, – сказал он, вытирая руки полотенцем. – Продолжай.
– Ваша личная библиотека просто кладезь редкой и очень полезной литературы, – начал я издалека. – Так вот, мне крайне необходимо в кратчайшие сроки разобраться с фармацией и понять, что в ней можно изменить. Вы же сами видели, что у знахарей на вооружении мази, рецепты некоторых из них создали не меньше сотни лет назад, а то и больше.
– Ну допустим, – кивнул он. – Но это ведь помогает, а, как всем известно, лучшее – враг хорошего. Так в чём тогда проблема?
– Нет там ничего хорошего, Виктор Сергеевич, – в присутствии медсестры я называл его только на вы. – Время в лечебницах словно остановилось, а надо двигаться вперёд. Они ведь могут оказывать медицинскую помощь более качественно, просто нет возможности.
– Если я правильно понял, вы, Александр Петрович, – сказал он ещё более официальным тоном, чем я разговаривал с ним. – С завтрашнего дня начинаете нести культуру в массы, вот и будет неоценимый вклад в развитие медицины среднего звена.
