– Товарищ лейтенант госбезопасности, а вы не скажете, откуда меня знаете? А заодно – кто я?
– Неужели совсем ничего не помнишь? – удивился тот.
Я помотал головой, всем видом показывая, что у меня полная амнезия, и стал ждать реакции. Но, к моему удивлению, её не было.
Прошли долгие полминуты, и я решил напомнить о себе.
– Товарищ лейтенант, э-э…
– Я думал, ты заснул, – прошептал тот. – Замолчал на полуслове. Слышал, что я тебя спросил?
– Да.
– Тогда чего молчал?
– Я не молчал, я вам головой помотал. Думал, вы увидите.
– Да как я увижу-то? – вспылил тот.
И в этот момент мне пришла в голову мысль, от которой я содрогнулся.
– У вас тоже глаза… Как у меня? Ну, ранило вас туда?..
«Вот попал так попал! Мало того, что занесло в самое настоящее пекло. Мало того, что я слепой как крот. Мало того, что меня чуть не убило бомбами. Так ещё и в поводыри мне достался такой же, как и я, слепец! Это не просто полная жесть, это всем жестям жесть!»
Однако ещё больше запаниковать я не успел. Собеседник крякнул и обрадовал меня.
– При чём тут ранение? Просто поздний вечер на дворе. А мы ещё и под завалами в подвале. Тут не видно ни зги. Так что, если я тебя чего спрашиваю, ты не головой крути, а отвечай. Понял?
– Понял, – облегчённо кивнул я и, решив ответить на его вопрос, прошептал: – О себе помню мало. Помню, что я Алексей Забабашкин. А то, что мы на фронте, и то, что вокруг немцы, только сейчас вспомнил, когда вы сказали. Как мы тут оказались и что до этого было, вообще из головы всё вылетело.
– Контузило тебя, значит, сильно. Первый раз такое вижу.
– Наверное. Расскажите, пожалуйста, обо мне.
– Хорошо, слушай, – вздохнул тот. – Раз ты не помнишь, то я напомню. Ты вчерашний школьник, Забабашкин Алексей Михайлович. Только в мае окончивший десятый класс и подавший документы в институт. После начала войны захотел на фронт. Пришёл в военкомат, но тебя из-за возраста не взяли, отправив домой. Ты не успокоился. Подделал свидетельство о рождении, изменил цифры и убежал из дома. Добирался до фронта две недели. В конце концов, попав на прифронтовую территорию, с этим документом записался в добровольцы. Сказал, что остальные документы у тебя украли в поезде. Тебе поверили и направили в часть, где я служу. Вот там мы с тобой и познакомились. Меня зовут, если ты забыл, Воронцов Григорий Афанасьевич. Я лейтенант государственной безопасности. Впервые увидев тебя и внимательно изучив твои документы, я насторожился, уж больно молодо ты выглядишь. Сделал запрос в Москву, чуйка не подвела, и, когда получил по телефону ответ, то сразу же тебя задержал. На допросе ты признался в подделке метрик. Просил, чтобы я не давал хода делу. Но я так сделать не мог, об этом деле к тому времени уже знало моё начальство и начальство в Москве. Да и не хотел бы я этого делать. Даже если ты не помнишь то, что я тебе уже говорил, повторю ещё раз: молод ты ещё, чтобы воевать. По итогу поехали в город, откуда тебя должны были в сопровождении милиции отправить обратно домой. Но увы, – он вновь вздохнул, – началось наступление немцев на Новгород и отступление наших частей. При подъезде к Троекуровску нашу машину обстрелял немецкий самолёт. Как я уже говорил, мой водитель погиб, а мы с тобой с ранениями оказались в госпитале. Теперь вспомнил?
– Ничего себе! – в который уже раз за сегодня обалдел я.
А немного придя в себя, восхитился собой. Точнее сказать, не собой, а тем отчаянным парнем, который не побоялся опасностей и, преодолев большое расстояние, таки сумел попасть на фронт.
