Если Кэролайн мечтала отвлечься от мучительных мыслей о том, что ей, возможно, не дано познать счастье супружества и материнства, то созерцание картины меньше всего тому способствовало. Ее сердце сжалось от боли, от жалости к себе захотелось плакать, и как раз в этот момент дверь в кабинет с шумом распахнулась. Кэролайн, обернувшись, в изумлении уставилась на Линдси. Тот, не замечая ее, вошел и запер за собой дверь. На сей раз он был один. И он был чертовски красив. Кэролайн набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула:
– Милорд.
Это все, на что ее хватило.
Он усмехнулся – той самой коронной полуусмешкой-полуулыбкой, которая словно нож в масло входила в нежные дамские сердца, оставляя в них глубокие шрамы. Чем чаще Кэролайн общалась с графом, тем больше верила слухам, над которыми раньше смеялась.
– Вот мы и встретились вновь, миледи, – сказал он и, в два шага преодолев разделявшее их расстояние, остановился рядом и уставился на картину. – Уж не играет ли нами проказница судьба?
– Судьба? – растерянно повторила Кэролайн, рискуя показаться графу умственно отсталой. Разозлившись на себя, она решила, что будет говорить то, что думает, и пусть все мамины и прочие советы катятся ко всем чертям. – Скорее простое совпадение. Похоже, мы оба предпочитаем шумным собраниям места потише. А где еще найти покой, как не в личных покоях хозяев, имевших глупость пригласить людей, неспособных по достоинству оценить попытки их развлечь. Через час или два эти светские рауты, как мне кажется, становятся неотличимыми друг от друга, и все они абсолютно предсказуемы.
– Как приятно иметь дело с женщиной, которая говорит то, что думает. Если бы все поступали как вы, мужчинам было бы сложнее себе льстить. Но я скажу – тот, кто достоин стать вам мужем или компаньоном, должен быть готов уважать ваше мнение.
Кэролайн была несколько обескуражена услышанным. Тщетно она искала в памяти подходящую фразу на случай такого поворота в беседе, но, к счастью, Линдси продолжил говорить сам. Его бархатистый голос было приятно слушать. Очень приятно.
– Я не сомневаюсь, что для той, кто так много путешествовала, все эти празднества кажутся скучными и унылыми. Всем временами хочется приключений. И женщины в этом смысле ничем не отличаются от нас, мужчин.
Кэролайн улыбнулась ему в ответ. Хотя, казалось, каждая ее клеточка бурно откликалась на его присутствие и, как во время танца, она чувствовала себя маленькой и хрупкой, былая скованность ушла. Странно, но с ним она вела себя естественнее, чем с кузинами, или с тетей, или даже с матерью. И еще ей действительно было интересно, что он думает.
– А что вы скажете об этой картине? – спросил Линдси, переводя взгляд с «Ноны» на Кэролайн и обратно.
Неужели он не лукавит и его интерес неподдельный? Зачем ему знать, что она думает?
– Вы будете удивлены, – сказала Кэролайн, сама не понимая, отчего ее потянуло на откровенность.
– Правда? – Линдси пристально взглянул на нее. – Вам неприятен сюжет? Или вас не устраивает мастерство художника? – С этими словами он чуть отошел назад, словно чтобы рассмотреть ее, Кэролайн, с иного ракурса.
Его взгляд скользнул по ее лицу и сделался влажным, опустившись ниже подбородка. Сегодня Кэролайн надела одно из своих любимых платьев. Просто захотелось, а не потому, что надеялась ему понравиться. Платье из китайского шелка цвета спелого персика было вполне скромным – никаких глубоких декольте и спущенных плеч. Отчего же он пожирает ее взглядом?
