– Ангелина – учительница, – улыбнулся Вадим.
– Да-а?! – удивилась хозяйка. – Коллега, значит? Вы совершенно не похожи на педагога, скорее на актрису или художницу какую-нибудь. В общем, на богему… Ну, для нас, учителей, такса – вполне подходящая порода. Раз учитель, то справитесь и с таким характером. Только вы учтите, маленькие таксята – это те же маленькие дети, шумные, непоседливые, громящие всё вокруг себя. Не боитесь?
– Ни капельки! – заверила её Ангелина, влюблёнными глазами глядевшая на таксюшку.
– Ничуточки! – поддержал её Вадим, с обожанием смотревший на жену.
– Ну-ну, – покачала головой хозяйка. – Если будет сложно – возвращайте. Мы возьмём.
– Ну, уж нет! – засмеялась Ангелина. – Ни за что!
На обратном пути таксюшка долго осваивала салон машины, умудрившись облазить совершенно все укромные места. Даже на торпеду забралась и, поддерживаемая своей новой хозяйкой, шатаясь, расхаживала по ней, стукаясь маленьким бархатным лобиком о низко нависающее стекло. Устав, наконец, она перебралась на заднее сиденье и заснула, лёжа на спинке и широко разметав в разные стороны коротенькие толстые лапки.
– Она похожа на охлаждённого цыплёнка в магазине, – засмеялась Ангелина, сидевшая вполоборота, чтобы видеть своё длинное счастье.
– …Сказала нежная хозяйка, – хмыкнул Вадим.
– Да, я нежная! Я очень нежная хозяйка! Но с чувством юмора и без розовых очков!
– Ага. Своеобразным таким чувством юмора… Давай, хозяйка, придумывай имя. Не можем же мы ребёнка всю жизнь собачкой обзывать или охлаждённым цыплёнком.
– А я уже придумала!
– И какое?
– Букс!
– Оригинальное имя для девочки.
– Это девочка?!
– Именно.
– А я думала – мальчик!
– Я и говорю – нежная хозяйка. Внимательная. Наблюдательная.
– Ой, не могу! – засмеялась Ангелина. – Как же я не увидела?! Ну, даю!.. Ты знаешь, у нас на даче такая история была. Завёл наш местный пьянчужка собачку. Хорошую такую, чёрненькую. Собачка к нам часто прибегала в гости. Я её кормила, играла с ней. Как-то хозяин пришёл за щенком к нам, знал уже, что тот к нам захаживает. Мой дедушка и спросил, как его зовут. Знаешь, что за кличка у собаки была?…
– Не-а. Но хочу узнать.
– Не поверишь – Мурген!
– Ка-а-ак? – Вадиму было весело подыгрывать своей жене и видеть её сияющие счастливые глаза.
– А вот так! Мур-ген!
– Ну и имечко!
– Не говори, я сначала подумала, что Пургеном пёсика кличут.
– Да уж, похоже. А почему ты сейчас про эту историю вспомнила?
– Потому что… – Ангелина снова весело засмеялась. – Потому что Мурген был девочкой! А хозяин про это не знал, и очень удивился, когда я его просветила. А собачка у него уже больше полугода к тому времени жила. Так что я ещё не самая невнимательная… Девочка Букс! Не звучит!
– Тогда как назовём?
– А давай… – Она на секунду задумалась. – … Шпикачкой?
– Почему Шпикачкой? – чуть не выпустил руль Вадим.
– Ну… она так похожа… Такая длинненькая, аппетитная… Сосиской или сарделькой называть как-то… слишком в лоб. А Шпикачка весело, славно и трогательно. А коротко будем звать Шпики. Давай?
– Шпики?… А что, забавно. Я не против.
– Ура! – обрадовалась Ангелина и захлопала в ладоши.
А получившая имя спящая таксюшка недовольно заворочалась на заднем сиденье – не одобрила шума.
Внучка писателя оказалась права. Шпикачка уродилась сущим наказанием. С первого же дня её водворения в доме началась у Валдайцевых не жизнь, а мука мученическая. Ночами Шпики почти не спала – самозабвенно громила квартиру. Днём носилась за всеми, кого видела, и радостно кусала за ноги. Хорошо, что у Ангелины был отпуск, и она, прихватив неугомонную питомицу, отправилась на дачу. Иначе от их квартиры остались бы одни руины.
