— А где и когда тебе назначил встречу Прегер? — ожидаемо последовательно спросил Григорий.
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Это мне должны сказать в салоне, — я засунула руки в карман толстовки, где лежала карточка.
Слава Будде, хоть она была на месте. Хотя это неважно. Я ведь только по любви! Меня друг научил, что иначе нельзя.
Я едва сдержала смешок: хорошая шутка, жаль оценить некому.
Брови Повелителя — а бывают мужественные брови? — в общем, его точно были мужественными, этаких две храбрых дуги взлетели вверх по лбу, а потом одна изогнулась:
— Пойдёшь? — он встал.
Блядь, чем их в детстве мамы кормят? Ему, как и Илье, я тоже дышала в пупок. И была вынуждена рассматривать ворот его майки, упёршись носом в грудь или задрать голову. Я выбрала второе: рассматривать щетину на его словно вырубленном из куска Прегера подбородке.
— Не твоё собачье дело! — прищурилась я.
— И всё же? — навис он надо мной.
А вблизи он казался ещё лучше. И пахло от него так волшебно, что в альтернативной реальности, где мы могли бы встретится при других обстоятельствах, я представила, как он закрыл дверь на ключ, ключ выкинул в окно, а потом сказал: «Стягивай трусики!». И я бы выкинула вслед за ключом в окно трусики, чтобы рядом с ним больше никогда их не надевать.
— Я тебе уже ответила.
— Яна, — покачал он головой. — Я тут не в игрушки с тобой играю. Ты не понимаешь во что ввязываешься. Я, конечно, не буду указывать тебе, что делать. Но тебе не пришло в голову подумать почему Прегер выбрал тебя? Почему ты?
— Может, я ему понравилась? — прищурилась я, вскинув подбородок. — Или такой вариант в принципе не рассматривается?
Он задумался. Нет, не так: он, сука, ещё и задумался!
У меня, по его мнению, резиновая самооценка? Которая всё вытерпит? Вот козёл!
— Знаешь, что?.. — набрала я воздуха в грудь.
Но он, падла, засунул руки в карманы и приподнял плечи.
— Давай дружить, а? — как ни в чём ни бывало склонил он голову на бок.
О, да! Ещё одного друга мне прямо остро не хватало.
Вот прямо в данный момент я вообще друг всем.
— Зачем? — усмехнулась я, скользнув взглядом по его ширинке. — Будешь лайкать мои фоточки?
Он покачал головой:
— Не смотри на меня так.
— Как?!
— Я не герой твоего романа, Ян. Я трахаю и забываю — так это происходит в моём кино. Не надо пялиться на мой пах и дышать так, словно тебя слегка придушили. Что бы ты там себе ни придумала, домика у моря, двух собак и кучи детишек в финале фильма у нас с тобой не будет.
Вот гад! Хорошо, что я до детишек не дошла. Остановилась на трусах.
Он улыбнулся, словно всё это было написано у меня на лбу. А прикидывался, что читать по лицу не умеет.
Но он совсем меня не знал.
— Знаешь, что?.. — повторила я и гаденько улыбнулась. — А не пошёл бы ты, Гриша! И знаешь куда? В салон. На! — вручила я ему карточку. — Отбели задницу и пусть Прегер тебя в неё трахнет, — взмахнула рукой, показывая на выход. — Он сказал, что настаивать не будет, если я не приду. И тебе не советую больше появляться в зоне моей видимости.
— М-м-м, — промычал этот мудак. — А то что? Сдашь меня ему?
— Хорошая мысль. Буду её думать, если ещё раз тебя увижу.
Он улыбнулся, конечно, неотразимо, и протянул свою визитку, положив её на тумбочку у входа вместе с карточкой.
— Это на случай, если захочешь со мной встретиться.
— Интересно, это в каком же страшном сне? Или кине?
