– К кому приставать будем, думала уже?
– По-хорошему с главой администрации их надо пообщаться. Только не уверенна, что он нам будет рад.
– Ну почему же, придем и спросим, не приезжал ли к нему кто из друзей-начальников на охоту неделю назад? А то в нашем подвале как раз аккурат в это время, некие вурдалаки мальчика в жертву принесли, хотелось бы знать их поимённо. Мне кажется, должен впечатлиться и проявить гражданскую ответственность.
– Да, после такой речи непременно проявит. Но, я думаю для начала осмотреть лесную сторожку еще раз. Если дядя стал свидетелем преступления, то мог по случаю и улику заныкать. Давай сходим к нему еще раз.
– Сомневаюсь, что сможем в дом попасть. Во-первых, там все опечатано, после ментов, во-вторых, в принципе закрыто.
– Осмотримся и решим. Это в конце концов не город. Камер нет и оцепление они там не ставили. А если никто ничего не видел, значит ничего и не было.
– Мне уже не нравиться.
– Это нормально и свойственно тебе.
– В смысле?
– В прямом. Отчаянно трусить и быть не довольной.
– Офигеть! Между прочим, когда искали девушек, которых держали в рабстве в подвале, я собиралась одна их искать идти!
– Ну так глупость и гипервиноватость никто не отменял.
– Ты изобретаешь новые термины?
– Какой именно тебе не знаком? – прищурилась подружка. – Хотя не говори, сама догадаюсь, – она опять развеселилась. – Про глупость тебе не могли не поведать, значит ты гипервиноватость имеешь в виду. Это тоже не новый термин, относиться к людям, которые любят считать себя во всем виноватыми. Тебе дай волю, и в расстреле царской семьи себя с удовольствием винила. Но, брызги разума не позволяют впасть в это развлечение, приходиться обходиться тем, что предлагают обстоятельства.
– Загостилась я у твоей подружки. Поеду ка завтра обратно в город. – надулась я.
– Не дуйся. Из всего этого ты должна сделать вывод о моей искренней не предвзятой любви к тебе.
– То есть сейчас ты решила мне еще и сообщить, что любить то меня, собственно, не за что?
– Есть, конечно. Просто не всегда это лежит на поверхности. Иногда надо докапываться до глубин души, чтобы увидеть, а у меня маникюр, – в доказательство она продемонстрировала руки с аккуратными ноготками, покрытыми розовым лаком.
– Ну маникюром, я, разумеется, не могу заставлять тебя рисковать. – В тон ей ответила я. – Пойду мыть посуду.
Встав, действительно стала собирать тарелки.
– Я знала, что на тебя можно положиться, прочувственно сказала Юлька мне в след и так себе поверила, что чуть ли не слезу смахнула.
Глава 11
На следующий день я проснулась от запаха сырников. Потянувшись, блаженно улыбнулась. Я будто перенеслась в детство, когда к нам ненадолго приехала бабушка и каждое утро она придумывала чем еще можно порадовать любимую внучку. Поэтому всякий раз на завтрак меня ожидали блинчики, оладушки или пирожки. Вкусно поесть я любила с рождения, так что те времена вошли в коллекцию лучших в моей жизни. Конечно, стараясь быть хорошей мамой тоже стараюсь готовить для дочки, только, результат моих деяний мне самой не очень нравиться. Анюта ест, но подозреваю, это из жалости к маме. Она вообще добрая девочка.
Сейчас же по дому разлился аромат настоящих сырных оладушек. Повалявшись еще, растягивая момент пробуждения, скинула одеяло и пошлепала на запах, как мышь на сыр.
– Доброе утро. Я не нашла чем себя занять и решила сырники сделать.
