– Ты не понимаешь пока, дорогая, как будет здорово – раньше мы тратились на два транспортных средства, а теперь только на одно, да и какое! И в поле на нём и за покупками. Только представь: ты, к примеру, загораешь, Ядвига прыгает со скакалкой, Бозидар пускает паровозики по железной дороге. А я еду себе, без душевных потрясений и мой табак, опять же, никому не мешает.
– А как я сообщу, что ты прозевал поворот? – Привела женщина до слёз рассмешивший супруга довод.
– Постучишь по кабине, и я остановлюсь. Так все делают.
– А зимой? Зимой загорать холодно.
И тогда Пристор ласково приобнял жену, как можно мягче, чтобы не обидеть, обозвал глупышкой, и заверил, что помимо зимы предусмотрел и весну с осенью.
– А потому можешь смело ни за что не переживать!
И Люцина, по глупости, не переживала. Вскоре выяснилось, что ничего предусматривать Мацей даже не собирался, ибо это сулило очередные траты. А «Белорус», хоть и имел внутренности «Опеля», тарахтел, потреблял топливо и дымил, как трактор. В конце первой же торжественной поездки в город Пристор не обнаружил в прицепе ни жены, ни детей – все трое на ходу покинули транспорт, едва он покинул пределы деревни.
– Надо будет трубу удлинить и всё. – Сказал тогда Мацей жене и получил мокрой и чёрной от сажи тряпкой по лицу.
А прицеп стоял теперь в дальнем углу двора, доверху набитый навозом.
Пристор забрался в трактор, с пятой попытки захлопнул дверь и на всякий случай зафиксировал её шпингалетом. Завёл двигатель и покинул гараж.
– Закрой ворота, возвращайся домой и жди! – Дал распоряжение Мацей, остановившись за двором рядом с пожилым Юзефом.
Шаблинский исполнил первое наставление, и засобирался домой в предвкушении прекрасного, но, мельком взглянул на Пристора. И хитрое выражение его лица простимулировало старика поинтересоваться:
– А чего ждать, Мацей?
– Пенсии!!! – Выпалил тракторист и, дико хохоча, рванул в сторону Быдгоща, а что подумал о нём горластый и эмоциональный Шаблинский, через час знала вся деревня.
«Белорус» с «опелевским» двигателем мог бы мчать по шоссе, обгоняя всё, что попадалось на пути, но проведённые когда-то Пристором замеры и опыты показывали, что стоит его гибриду развить скорость чуть выше тридцати километров в час, как и без того немаленькое потребление бензина тут же увеличивалось вдвое. Мацей посмотрел на часы, и, приложив неимоверные усилия, произвёл в голове необходимые расчеты – поделил сто пятьдесят на тридцать и пришёл к выводу, что до цели его отделял временной промежуток в семь часов. С математикой у мужчины не заладилось с первого класса школы.
Что-то подсказывало ему, что столько времени в новых сапогах ему никак не сдюжить, и он кое-как стянул их с себя, не останавливая движения ни на секунду. На это ему потребовалось около пяти минут. Столько же понадобилось ступням, чтобы принять прежнюю форму. Кабина наполнилась ароматами, но, опасаясь замёрзнуть, Мацей открывать окно не спешил.
– Принюхаюсь. Не впервой. – Героически подумал мужчина, но, тем не менее, достал из бардачка флакон с нашатырным спиртом, на случай, если станет совсем худо.
Пристор бросил тревожный взгляд на датчик топлива.
– Что нам известно? – Принялся рассуждать Мацей. – В баке сорок литров бензина. При теперешней скорости расход топлива двадцать литров на сто километров. До Быдгоща сто сорок километров. Спрашивается: хватит мне бензина или нет? Нужно решать через уравнение, в котором иксом будет количество бензина… Которое нам и так известно благодаря датчику. Отсюда следует, что уравнение является не решаемым, а, стало быть, возникший вопрос имеет под собой философическую основу. Правильно? Безусловно.
