Непрощённый Грех - страница 21

– Как ты себя чувствуешь? Вот ты и пришла в себя, Слава Богу. Мы очень волновались, – говорила бабушка слабым голосом.

– Мама и папа – что с ними? – Я посмотрела в упор.

Бабушка пересела на мою кровать, взяла мои руки в свои и тихо сказала:

– Они оба погибли в автокатастрофе… Мы их уже похоронили. – Она сглотнула слюну.

Сердце мое защемило от жалости, я до боли прикусила нижнюю губу, но слезы все равно покатились по щекам. Мне было жалко бабушку деда. Мне было жалко себя. Они потеряли единственного сына, а я – отца и мать. Я осталась одна в этом мире, в душе поселились боль и пустота. Как жить дальше?

– Я хочу покинуть этот мир! – рыдала я. – Не хочу жить!

– Деточка, не говори так… – Дедушка тоже утирал слезы.

– Не верю, что их нет! – Я отчаянно пыталась пошевелиться, но тело не слушалось. – У меня болят руки и ноги, любое движение причиняет мне боль, – пожаловалась я. – Бабушка, как я теперь буду жить?

– Мирьям, все пройдет, ты выздоровеешь. Поселишься у нас, мы с дедушкой сделаем все, чтобы ты снова смогла стать счастливой.

Я знала, что никогда не буду счастлива, как прежде, никогда не стану такой, как была. Я винила судьбу за жестокость. Я хотела отомстить за свою потерю. Но кому?

Позже я узнала, что кроме моих родителей погибли еще два человека, трое тяжело ранены. Пять машин были смяты в лепешку. Я просто чудом осталась жива. Меня нашли на обочине без сознания. В течение многих недель я не приходила в себя. Сотрясение мозга, многочисленные ушибы, но ни один внутренний орган при этом не пострадал…

Прошло еще несколько недель, и мое состояние улучшилось. Я почувствовала прилив сил, и, хотя вставать самостоятельно мне было тяжело, медицинские аппараты, которые следили за моим состоянием, уже отключили, а искусственное питание отменили. Мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. На вопросы врача, мадам Беатрис Лувье, и дежурных медсестер я отвечала очень сухо. Бабушка ежедневно приходила навещать меня: мое душевное состояние ее беспокоило, поэтому я бодрилась. Дедушка очень сдал и почти не выходил из дома. От остальных визитов я отказалась и просила врача никого ко мне не пускать. Иногда мы перезванивались с Натали, но беспечно болтать друг с другом уже не получалось, и паузы в разговоре становились все длиннее. Я осталась одна, наедине со своим горем.

Перед выпиской в мою палату вошла приятная женщина:

– Здравствуй, Мирьям. Меня зовут Вероника, я детский психолог, – сказала она и села в кресло. – Я здесь для того, чтобы помочь тебе. Ты не должна так горевать: родителей не вернешь, а у тебя вся жизнь впереди. Нужно быть сильной.

– Я не просила о помощи, мне не хочется никого видеть и ни с кем разговаривать, – резко ответила я.

– Как раз поэтому я здесь. С моей помощью ты сможешь вернуться в прежний мир.

– Прежний мир был с родителями, а этот – мир, в котором их нет, – холодный и чужой.

– Мирьям, все проходит. И со временем боль отступит, вот увидишь, и ты сможешь жить как раньше.

– Как раньше уже не будет.

– У тебя есть бабушка и дедушка, которые тебя очень любят. Подумай хотя бы о них и о том, как больно им видеть тебя такой.

Слезы опять стали застилать мне глаза.

– Я приложу все усилия для того, чтобы ты смогла обрести душевный покой… – Вероника говорила тихим, успокаивающим голосом, и чувствовалось, что она действительно искренне хочет помочь.

Я села на край кровати и решилась довериться ей: